На лестничной площадке появился Хью. Не останавливаясь, он схватил в объятия младшую дочь. Две другие девочки оказались за ее спиной, и он со смехом обнял их всех.
Его лицо озарилось любовью, когда он нежно заговорил с ними. Девочки смеялись, щебетали и тянули его каждая в свою сторону, перебивая друг друга. Триона смотрела на них с подножия лестницы. Было глупо подвергать сомнению чувства Хью к дочерям. Он любил их — это было очевидно и заметно во всем, что бы он ни делал. Почему же он не мог включить и ее в этот круг любви? Она впилась ногтями в ладони, чтобы побороть желание разрыдаться.
Внезапно рядом с ней оказалась бабушка:
— У тебя славная семья, девочка.
— Дети не хотят признать меня своей, — сказала Триона, чувствуя, как каждое произносимое слово жжет ее, а глаза застилают слезы.
— Они твои, деточка. Разве может быть иначе? — Бабушка положила руку ей на плечо: — Иногда судьба играет тобой и заставляет ждать того, чего ты хочешь больше всего на свете. Но если ты будешь терпеливой и не бросишь все на полпути, награда найдет тебя.
Триона кивнула. Бабушка была права — она не собиралась сдаваться.
— Прошу прощения, — раздался нежный голос.
Триона обернулась и увидела Софию, подошедшую к ней с другой стороны.
— Простите, я невольно подслушала ваш разговор. Ваша бабушка верно заметила. Девочки привыкнут к вам, но это займет время. Они хорошие дети, но своевольные. Откровенно говоря, я рада, что вы здесь. Это хорошо. Им нужен кто-то еще, кроме Хью. — Ее взгляд обратился к лестнице. — Увидите, все наладится, — добавила она.
Хью, не выпуская девочек из объятий, перехватил взгляд Трионы, и улыбка исчезла с его лица. Он заметил в ее взгляде напряжение и инстинктивно почувствовал: что-то случилось.
Девон потянула его за руку:
— Можем мы наконец поесть? Умираем с голоду.
— Пора бы уже, — подтвердила Агги.
Хью посмотрел на Кристину, но та покачала головой. Это было странно. Совсем недавно она отличалась здоровым аппетитом.
Девон снова потянула отца за руку:
— Дядя Дугал и тетя София тоже голодны.
Хью стал спускаться вниз и сделал знак следовать за ним.
— Кажется, к завтраку у нас собралась целая толпа голодных гостей.
— Надеюсь, ты не возражаешь? — спросил Дугал. — София приехала домой нынче утром и решила привезти тебе детей как можно скорее.
Нора хмыкнула:
— Хотела поскорее от них избавиться?
Она посмотрела на девочек и подмигнула:
— Ну что, непоседы? Не слушаетесь?
— Вовсе нет, — возразила Кристина, покраснев. — Ничего подобного.
София поспешила внести ясность:
— Я готова держать их у себя вечно, но им всегда не терпится вернуться домой. Потому-то я и привезла их сразу же. К тому же хотела познакомиться с твоей женой, Хью.
Тот бросил взгляд на Катриону:
— Я очень рад этому.
Нынче утром его жена выглядела особенно прелестной — с волосами, забранными кверху, и сияющими, орехового оттенка, глазами. Было большим разочарованием проснуться и не застать ее рядом. Должно быть, он устал больше, чем думал, потому что спал как бревно и не слышал ничего, пока не прибыл Дугал.
Миссис Уоллис появилась в коридоре:
— Сейчас принесут завтрак. Комната вот-вот будет готова. Мне пришлось заставить Ангуса и Лайама проникнуть туда через окно.
Послышался громкий скрип со стороны соседней комнаты, и все повернули головы в ту сторону. Хью нахмурился:
— Что за черт…
Триона откашлялась и многозначительно посмотрела на девочек.
И тут дверь открылась и они увидели улыбающихся Ангуса и Лайама. Миссис Уоллис казалась озабоченной, глядя на собравшихся в таком количестве едоков.
— Завтрак готов. У нас есть яйца и ветчина, овсяная каша и сливочное печенье!
Рука Хью проскользнула под сгиб локтя Трионы, и он повел ее к двери. Но на пороге комнаты все вынуждены были внезапно остановиться. Точно так же как и в библиотеке, все предметы здесь были переставлены за исключением тяжелого стола и огромного буфета, стоявшего у стены. Стулья были составлены в ряд вдоль другого буфета, меньшего размера, который, судя по царапинам на полу, по-видимому, был недавно придвинут к входной двери. Ангус и Лайам расставляли вещи по местам, но беспорядок еще не был устранен.
— Господи помилуй! — воскликнула Нора. — Что здесь произошло?
Дугала все это, как видно, забавляло. У него был вид человека, который от души развлекается увиденным.
— Вы чистили ковры или перестилали полы?
— Нет, — раздался ясный громкий голос. Все головы повернулись к Девон.
Держа голову высоко, с бледным лицом она твердо произнесла:
— Папа сказал Трионе, что она может делать с мебелью все, что пожелает. — Девочка оглядывала комнату с удовлетворенным видом: — Хотя раньше было лучше. А теперь мне все здесь не нравится.
Миссис Уоллис покачала головой:
— Миледи и я переставили мебель только в гостиной.
Хью снова повернулся к Девон, которая, казалось, была готова к бою. Она дерзко выдержала взгляд отца, Кристина же старалась не встретиться с ним глазами.
Должно быть, его раздражение было очевидно, потому что Кристина побледнела и отступила на шаг, но руки Девон, которые она держала вдоль боков, были сжаты в кулаки.
Хью начал было сурово:
— Девочки, вы…
Катриона сжала его руку и потянула его к себе:
— Хью, поговорим об этом после. Все проголодались.
Он ответил хмурым взглядом.
— Мы можем поставить остальную мебель на место после завтрака. Раз у нас гости…
Спокойные глаза Трионы смотрели прямо на него. Она явно не хотела, чтобы он отчитывал девочек в присутствии их тетки и дяди. Он неохотно согласился, поняв, что она права.
— Я умираю от голода, — весело сообщила София. — И мне нравится, как выглядит этот маленький столик у окна. Там теперь уютный уголок, где можно славно посидеть в отсутствие гостей.
— Да, — согласилась Нора, меряя девочек острым взглядом. — В этой новой расстановке мебели есть свой смысл. Возможно, кое-кто это не учел.
Хью кивнул. Он отложит разговор с девочками, но уж когда наступит время, ему найдется, что им сказать.
Он прикрыл руку Катрионы своей и натянуто улыбнулся:
— В таком случае давайте наконец поедим.
Несмотря на то что от Девон и Кристины исходило напряжение, завтрак проходил весело, и беседа была интересной — главным образом благодаря усилиям Софии и Норы. Они болтали, обращаясь друг к другу, задавали вопросы Катрионе, обменивались светскими сплетнями и волей-неволей заставляли всех улыбаться. Хмурились только Кристина и Девон, хранившие упорное молчание. А Хью тем временем размышлял: почему дочки старались настроить его против жены? Он наблюдал за Софией, пытавшейся побудить Триону рассказать о своем детстве. Лицо Катрионы оживилось, когда она принялась рассказывать, как она и ее братья и сестры по ошибке использовали одну из постельных простыней в качестве занавеса для пьесы, которую разыгрывали, и как случайно пролили на нее краску и как пришли в ужас и попытались спрятать ее от матери. Все сидевшие за столом заходились от смеха, кроме девочек.