Дугал и Грегор обменялись удивленными взглядами, затем кивнули.
– В десять, – согласился Грегор.
Она повернулась к Джеку:
– Я хотела бы потанцевать сейчас, милорд.
Джек тотчас же взял ее за руку:
– Я также. – И повел ее в танце.
Фиона старалась не сравнивать довольно слабую хватку Кемпбелла с жесткой хваткой Джека. Было что-то правильное в Джеке. Это ее сильно раздражало.
– Как ты узнал, что я здесь? – спросила она.
Он посмотрел на нее горячим взглядом собственника.
– А я не знал. Я побывал в трех местах и счастлив найти тебя в этом.
Он быстро повернул ее, крепко обнимая теплой рукой. Ее юбки взвились, щекоча ей ноги, цвета в зале смягчили контрасты и сделались расплывчатыми.
Из дверей на террасу лился свежий воздух, их омывала музыка, и она больше не была одинокой, она была с Джеком. Фиона вдруг нахмурилась: и еще с Лусиндой Федерингтон.
– Фиона, мы должны поговорить, – строгим тоном сказал Джек. – Для тебя небезопасно ездить по городу одной.
– Я приехала с кучером и двумя лакеями, так что вряд ли мне угрожала какая-то опасность.
– Фиона, ты понимаешь, что я имею в виду.
– Да, понимаю. Ты думаешь, что ты можешь делать то, что тебе заблагорассудится, когда вздумается, а я должна сидеть дома.
Джек нахмурился:
– Нет, я имею в виду не это.
– В таком случае я не могу понять смысл твоих жалоб.
– С тобой очень трудно, – рассердился Джек.
– Если я предпринимаю какие-то действия, когда я чувствую себя несчастной, тебе со мной трудно, то что поделать: я такая, какая есть.
Повисло многозначительное молчание.
– Джек!
– Что?
– Кто такая леди Федерингтон?
Джек перестал танцевать, игнорируя тот факт, что другие танцующие с недоумением уставились на них.
– А почему она тебя интересует?
– Кемпбелл сказал… Он сказал, что ты и она…
Джек повел ее к выходу.
– Что сказал тебе этот негодяй?
– Что ты и он хотели одну и ту же женщину. И что ты вышел победителем.
– Ну скотина! У него нет никакого права! – Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. – Ну хорошо! Лусинда и я когда-то были друзьями. Теперь это позади.
– Позади?
– Да, до женитьбы. Я даже не побеспокоился о том, чтобы сообщить ей об этом факте.
Господи, ну что за кошмарный вечер! Сначала на него насели братья Фионы, затем он битый час носился по городу в поисках жены, а теперь Кемпбелл подстраивает ему гадости. При первой же возможности этот скандалист дорого заплатит.
Фиона тихо произнесла:
– Хорошо, я тебе верю.
– Ну и славно. Так, может, мы снова потанцуем? – Джек положил руку ей на талию и притянул поближе, заставив себя улыбнуться. – Я наслаждаюсь тем, что обнимаю тебя.
Щеки Фионы зарделись, и она кивнула.
Они влились в танцующую толпу. На сей раз Джек кружил Фиону еще быстрее, ее юбки развевались, шелк щекотал ноги. Фиона смотрела на Джека и смеялась, показывая белоснежные зубы, глаза ее лучились от радости.
Ее смех погасил его раздражение. Он смотрел на нее сверху вниз, восхищаясь блеском глаз и ощущая исходящую от нее радость.
Джек держал ее так крепко и вращал с такой энергией, что ее юбки образовали вокруг нее колокол. Люди стали смотреть на них, поскольку танцевали они гораздо быстрее, чем того требовала музыка. Джека это не беспокоило. Он испытывал удовлетворение оттого, что его жена вместе с ним, именно там, где она и должна быть.
Джек не мог объяснить себе, почему его так разозлил тот факт, что Кемпбелл хотел увести танцевать Фиону. При виде того, что Кемпбелл собирается обнять ее, у него взыграли такие чувства, смысл которых он не мог толком объяснить.
Джек перешел на медленное скольжение. Фиона снова засмеялась, сверкнув глазами. Внезапно Джеку захотелось оказаться подальше от толпы: он хотел, чтобы она принадлежала только ему.
Он повел Фиону в сторону ведущей на террасу открытой двери, и их танец замер под дуновение легкого ветерка, который тихонько шевелил шторы, прикрывавшие застекленные двери.
Фиона стала энергично обмахиваться веером.
– Это было восхитительно! Мы должны танцевать чаще!
Джек представил себе, как танцует с ней перед камином в спальне, их танец становится все медленнее, тела прижимаются друг к другу, их губы сближаются… Его тело просто взбесилось от потребности ощутить ее тело, хотя бы на мгновение.
Их взгляды встретились, и в ее глазах он прочитал ответное желание. Тело Джека сработало мгновенно. Схватив ее руку, он наклонился к ней, к ее чувственному аппетитному рту…
– Джек…
Ее взволнованный голос напомнил ему, что они находятся на виду у всего зала.
Проклятие, что должен делать мужчина, чтобы поцеловать собственную жену? Он взял Фиону за руку.
– Пошли. Нам нужно вдохнуть свежего воздуха, – сказал он, выходя через застекленную дверь на выложенную плитняком террасу. По ступенькам они спустились в сад. Его ботинки постукивали по выложенной камнями дорожке, вверху что-то нашептывали деревья, где-то неподалеку журчали струи фонтана. Воздух был наполнен запахом жасмина и орхидей.
Это было настоящее сумасшествие – желание снова ощутить ее вкус. Он ранее полагал, что поскольку она принадлежала ему, он от нее устанет. Вместо этого его желание, судя по всему, возрастало с каждой новой любовной битвой. Он постоянно хотел вкушать ее и исследовать, изучать каждый дюйм ее шелковистой кожи, вдыхать аромат сирени, исходящий от ее волос, забывая обо всем на свете.
– Джек, куда мы идем?
Он повел ее за невысокую живую изгородь, куда больше не доходил свет из окон дома. До него долетало бормотание пар, но на узкой дорожке никого видно не было.
– Джек…
Он втянул ее в нишу с двумя узкими скамейками, защищенную от чьих-либо взглядов буйно разросшимися кустами.
– Что ты делаешь? – прерывистым шепотом спросила Фиона.
Он стянул перчатку с ее руки и сунул ее в карман.
– Я намерен украсть поцелуй. – Он пробежал губами по всем ее пальцам.
Она почувствовала, что у нее останавливается дыхание. Бледная луна отразилась в ее глазах.
– Это глупо, – сказала она прерывающимся шепотом, что свидетельствовало о том, что она испытывала не меньшее волнение. – Ты не можешь украсть у меня поцелуй, потому что я отдаю его тебе сама.
– Только один?