Он схватил ее за руку и повернул к себе лицом, тиски, которые она держала в руке, звякнули, упав на землю. На лице у него появилось жесткое выражение.

– У меня есть такое желание, Белла, даже если у тебя его нет. И я хочу, чтобы ты знала правду. Я собирался вернуться на следующее утро и просить твоей руки. Но когда приехал в гостиницу, узнал, что с моим отцом произошел несчастный случай, и я вынужден был немедленно отправиться в Лондон. Я хотел написать, как только узнаю, что случилось, но он умер, когда я въезжал в Лондон. И тогда... – Он тяжело, прерывисто вздохнул, как будто воспоминания все еще не давали ему покоя. – И тогда я узнал, до какой степени он был безрассуден и каково истинное положение дел нашей семьи. – Он посмотрел ей в лицо. – Мы были разорены, Белла. Дом, земля, все было заложено. Из-за неумения вести дела он промотал все, что удалось скопить моему деду, и подставил наше состояние под удар. И все это ради своего удовольствия.

Арабелла пыталась унять бешеное биение сердца. Несмотря на свое решение, она верила каждому его слову. Во всем этом был смысл, объяснялась даже его женитьба на богатой наследнице. Гнев, который она поддерживала у себя в душе, все еще жег ее, но малая толика горечи растаяла, ушла из сердца, которое слишком хорошо знало, что такое бедность.

Она, как никто другой, могла понять, что такое тяжесть разорения. Трудно сосчитать, сколько ночей она пролежала без сна, думая, как найти деньги не только на оплату счетов, но даже на еду. Однако она вырвала руку и посмотрела ему прямо в глаза:

– Почему ты мне не написал об этом? Как будто стальной обруч сдавил его грудь.

– Я пытался написать один или два раза, но не мог найти слов. Потом, когда я женился на Сабрине, я знал, что ты не захочешь ничего слышать обо мне.

В ее глазах заполыхал гнев.

– И ты оставил меня гадать, в чем дело? Беспокоиться, что я, возможно, что-то не так сделала? Оставил меня думать, что я недостаточно хороша, чтобы... – Она отвернулась, подняла тиски и резкими от злости движениями принялась за работу над расшатанными перилами.

Люсьен шагнул к ней.

– Боже милостивый, Белла! Мой отъезд не имел к тебе никакого отношения. На меня внезапно свалилась ответственность за сестру, и я был гол как сокол. Хуже того: на нас висел долг в тысячи фунтов.

– Ты должен был написать. Я этого заслуживала.

Она заслуживала гораздо большего. Ему жутко хотелось дотронуться до нее, избавить ее от боли, но он не мог. Что сделано, то сделано.

– Я был дурак и знаю это сейчас, но я хочу, чтобы ты поняла, что я...

Она бросила тиски и схватилась за тяжелый ящик с инструментами.

– До свидания, Люсьен. Мне надо работать. – Не удостоив его взглядом, она прошла к сараю, для поддержания равновесия наклонившись в одну сторону.

Люсьен взглянул на свои пустые руки и вздохнул. Он мог бы починить перила за час, может быть, быстрее. Но сколько времени понадобится, чтобы вернуть доверие Арабеллы?

Подумав об этом, он нахмурился. Скоро надо будет уезжать; его агент, с которым он встречался в «Красном петухе», через несколько дней сообщит ему нужные имена. После этого ему в Йоркшире будет нечего делать.

Люсьен наблюдал, как Арабелла открывает дверь только для того, чтобы, закрывая, хлопнуть ею. Дверь громко стукнула о притолоку, потом пьяно зашаталась на петлях. Люсьен посочувствовал брызнувшему щепками дереву.

К сожалению, он подозревал, что это было только начало. Но он чувствовал и другое: так или иначе, но с Арабеллой он все уладит.

Глава 13

В тот вечер ужин был для Арабеллы сплошным кошмаром. Люсьен использовал любую возможность, чтобы мучить ее. Стоило ей потянуться за кувшинчиком со сливками, как рука ее наталкивалась на длинные пальцы Люсьена, оказавшиеся там на секунду раньше. Молчала ли она, говорила ли, его темно-зеленые глаза смотрели на нее, оценивали, ласкали.

Арабеллу раздражало то, что тетя Джейн казалась довольной, ее веселое подтрунивание воодушевляло герцога на новые высоты флирта, на более смелые непристойности. Арабелле оставалось только жалеть, что ей не хватило ума надеть ботинки, по крайней мере тогда она смогла бы весьма чувствительно пинать его по ногам.

При первой же возможности она уединилась в библиотеке. Там она устроилась за столом и открыла бухгалтерскую книгу. Может быть, если она погрузится в море чисел, события последних двух недель перестанут давить на нее.

Она поставила локти на стол и положила подбородок на руки, тупо уставившись на открытую страницу. Закрывая глаза, она ощущала, как терся его подбородок о ее щеку, когда он вырывал у нее из рук лопату. Память высветила и другие, более интимные воспоминания.

Близость ничего не значит для таких, как он.

Чтобы убедиться, что она этого не забыла, Арабелла повторила эти слова вслух и добавила:

– Он герцог и всегда будет помнить об этом. Он просто развлекается с тобой.

Произнесенные вслух, ее слова прозвучали намного тверже. Но прежде чем она смогла сформулировать следующее укрепляющее дух заявление, открылась дверь с террасы и вошел Уилсон.

Когда он закрыл дверь, на коврик насыпалось немного снега.

– Черт, холодно сегодня, как у дьявола в заднице.

– Интересно, насколько холодно у дьявола в заднице? Краска залила шею Уилсона и поднялась к щекам.

– Простите, мисс. У меня нечаянно вырвалось. Она хихикнула и поплотнее закуталась в шаль.

– Ты сделал все поставки?

Он снял шапку и засунул ее в карман, потом порылся в складках плаща и достал объемистый кошелек.

– Хотелось бы, чтобы мы могли получать столько же с каждой партии.

Арабелла потянула за кожаный шнурок. Поток сверкающих монет полился ей в руку.

– Хорошо! Почти вдвое больше, чем мы ожидали.

– Это же коньяк, мисс. Им никогда не бывает его достаточно.

– Как и тете Эмме.

На его обветренном лице появилась усмешка.

– Она хорошо разбирается в спиртном.

– Конечно. – Арабелла повернулась к столу и достала небольшую обитую медью шкатулку и стальной ключик. Крышка открылась с громким щелчком, и свет фонаря отразился на аккуратно сложенных монетах.

Арабелле нужно было еще только семьсот фунтов, чтобы полностью расплатиться с лордом Харлбруком. Она потерла кончиком пальца одну из монет в своей руке. Это будет день ее торжества. Невыносимый человек был у нее бельмом на глазу с тех пор, как она вступила во владение Роузмонтом.

Она вспомнила, как он был раздражен, обнаружив в ее карете Люсьена, и мрачно усмехнулась, представив его возмущение, когда Люсьен так ловко выставил вон бушующего лорда. Она бы уплатила свои долги дважды, только бы избавиться от несносного присутствия Харлбрука раз и навсегда. И все же что-то подсказывало ей, что даже после того, как она вернет долги, он будет пытаться проложить себе дорогу в Роузмонт. Ладно, там будет видно.