— Хорошо, Сильвия, — поднялся из-за стола Селби, — я тебя на минуту покину. Как оказалось, я не менее любопытен, чем ты.
Он подошел к стойке дежурного и начал так:
— Скажите, когда вас следует предупредить об отъезде?
— В любое время после полудня. Но до пяти, пожалуйста. К нам валом валят посетители. Только что, мистер Селби, был джентльмен, который прибыл в связи с тем же делом, что и вы.
— Правда?
— Да. Сказал, что работает в газете. Узнавал, как добраться до дома миссис Холленберг.
— Вы подсказали ему?
— Конечно.
— Понятно. Теперь к вам в город так и хлынут журналисты, — как ни в чем не бывало проговорил Селби. — Такой сюжет для читателей… Элемент таинственности… красивая молодая женщина… преступление. Газетам приходится потрафлять вкусам читателей.
— Не без этого, конечно, — поддакнул дежурный. — Вот только жаль, что все это свалилось на бедную миссис Холленберг, когда у нее такое горе. Ведь она души не чаяла в дочери. Очень гордилась ею.
— Кстати, тот репортер не сказал, из какой он газеты? — как бы между прочим спросил Селби.
— Нет. Только сказал, что из центральной. Я решил не уточнять, но посоветовал, чтобы его газета публиковала действительные факты, а не всякую там чушь, будто в Еву стреляли. Всем известно, что она попала в аварию. Да вот вы и сами можете прочесть это в нашей газете. Написано черным по белому.
— Я читал, — заверил патриота местной прессы Селби. — Ну что ж, спасибо. Пойду доедать завтрак. Я просто хотел узнать, в какое время полагается освобождать номера, чтобы соответственно спланировать свой день.
Спасибо.
Селби вернулся к Сильвии и с усмешкой сказал:
— Поздравляю, твоего полку прибыло. Он представился репортером крупной газеты, который намерен взять интервью у миссис Холленберг.
— Старый хрен! — не сдержалась молодая женщина. — Дуг, я по-прежнему намерена выжать из него кое-что для «Кларион», но сперва пусть засветится.
Селби, механически помешивая кофе в чашке, задумчиво пробормотал:
— Проклятье! Знаешь, Сильвия, что-то здесь не так.
Почему эта продувная бестия, который охотился за фотографиями и письмами Евы, позволил нам себя опередить, отправившись сюда на машине, вместо того чтобы в два счета добраться самолетом?
— Он боится летать, — заявила всезнающая Сильвия. — Уверяю тебя. Никогда ни за что не рискнет сесть в самолет. А препоручить такое деликатное задание никому не может.
— Теперь понимаю, — вздохнул Селби и, взглянув на часы, добавил: — Будем сидеть здесь и ждать. На случай, если Карр захочет переброситься с нами парой слов. Я уверен, что перед отъездом он явится сюда, чтобы разведать про нас у дежурного.
Завершив завтрак, они перешли в холл и расположились в мягких креслах на самом видном месте.
Прошло двадцать минут… тридцать. Вдруг перед отелем резко остановилась машина, из нее выпрыгнул Гиб Спенсер и, весь сияя, влетел в холл.
Бросив подозрительный взгляд на дежурного, он бросился к Селби и Сильвии и прошептал:
— Давайте отойдем в дальний угол, где нас никто не услышит. А то за нами наблюдают.
Подхватив одной рукой Селби под локоть, а другую предложив Сильвии, он повел их в самый конец просторного зала и с таинственностью, явно рассчитанной на публику, хриплым шепотом сообщил:
— Он уехал.
— Уехал! — возмущенно воскликнула Сильвия. — Не может быть! А как же мое интервью?
— Уехал! — уверенно повторил Гиб.
— Что-то спугнуло его, — с огорчением пробормотал Селби.
— Нет, — возразил Гиб. — У него был довольный вид, словно ему удалось обтяпать свое дело.
— Плакало мое интервью, — простонала Сильвия. — Теперь мне в редакции устроят головомойку!
— Возможно, мы получим кое-что получше интервью, — утешил ее Селби и спросил, обращаясь к Гибу Спенсеру: — А ты точно его вычислил?
— Точнее не бывает. Он один к одному, как вы описали. Я видел, как он подъехал к дому и позвонил. Вежливый — дальше некуда. Когда Хэрриет Холленберг открыла дверь, он, здороваясь, даже шляпу приподнял.
— Он приехал один? — спросил Селби.
— Нет. С ним была девица. Рыжая… на вид двадцать с небольшим… высший класс! Она вместе с Карром вошла в дом. Они пробыли там минут пятнадцать, потом вышли и уехали.
— Из города? — уточнил прокурор.
— Нет. Они свернули на центральную улицу. Там остановились и зашли в скобяную лавку Тома Киттсона. А когда вышли минут через пять, у Карра под мышкой был сверток. Потом они снова сели в машину и прямиком дунули к Южной автостраде. Я с милю ехал за ними, пока не убедился, что они выскочили на нее, тогда повернул обратно, как вы говорили.
— Значит, они зашли в скобяную лавку?
— Точно.
— И он что-то там купил?
— Да. Вышел со свертком.
— Длинный… узкий… обертка из плотной коричневой бумаги. Мистер Селби, мы можем прямо сейчас поехать к Киттсону и все выяснить. Не сомневайтесь, вытянем из старины Тома все, что нам надо.
— Ты давно его знаешь?
— Да я его всю жизнь знаю. Том Киттсон у нас старожил.
— Решено. Едем.
Провожаемые любопытным взглядом дежурного за стойкой, они втроем вышли из отеля, пересекли улицу и направились по тенистому тротуару к скобяной лавке. Гиб Спенсер распахнул дверь, над которой красовалась вывеска:
«ТОМ КИТТСОН
Скобяные изделия. Спорттовары.
Холодильники. Радиоприемники».
Селби с Сильвией вошли в тесное помещение. За прилавком сидел человек, низко склонившись над гроссбухом, так что поначалу они увидели только копну седых волос. Однако, заслышав звук шагов по дощатому полу, мужчина поднял голову. Это был жилистый старик лет семидесяти с серыми хитрыми глазами, которые настороженно глядели на незнакомцев из-под очков в стальной оправе. Взгляд его смягчился, когда он заметил Спенсера.
Старик приветливо спросил:
— Как жизнь, парень?
— Нам надо кое-что выяснить, Том, — ответил Гиб, подводя своих спутников к прилавку. — Вдаваться в объяснения я не могу, но если ты читаешь газеты, то сообразишь, что к чему. Дело первостепенной важности. Эти люди с юга. И нам нужна небольшая информация. Минут пятнадцать назад у тебя был один мужчина с девушкой и он что-то купил. Так вот…