– Наверное, мне лучше поехать домой. Напишу письмо дедушке. Давно не посылала ему весточки!
– Ты отправила ему письмо два дня назад. Я сама видела! – Беатрис сморщилась, наблюдая, как мисс Темпл расправляет складки платья, готовясь петь. – Мы остаемся. Иначе придется будить Гарри, а он становится нестерпимо ворчливым, если ему не дадут подремать хотя бы час.
Они вытерпели еще два номера неутомимой мисс Темпл. Немилосердно фальшивя, она закончила петь, и ее дребезжащий голосок словно рассыпался по залу, дробясь в стекле бокалов и рюмок, обрушиваясь на головы несчастных слушателей.
Гарри вздрогнул и проснулся. Вскочил на ноги, испуганно озираясь. Очки свалились с его носа, да и сам он с трудом удержался на ногах, ловя ртом воздух и размахивая руками. Беатрис схватила мужа за рукав и потянула вниз, пытаясь усадить на место. Кое-кто из соседей весело захихикал – такой неподдельный страх ясно читался на его покрасневшем лице.
– Гарри! – зашипела Беатрис под шум жидких вежливых аплодисментов.
Мисс Темпл наконец-то удалилась.
– Боже правый! Что за ужасный вой?
Мужчина, сидевший прямо перед ними, обернулся:
– Как раз этим вопросом я и сам задаюсь вот уже битых полчаса.
– Хантли! – всполошилась сидящая рядом с ним женщина. Она была очень смущена. – Прошу тебя, потише!
– Потише? Это что, разве я вопил, как ошпаренная кошка? – Мужчина встал. – Мэри, я тебя очень люблю, но терпеть такое безобразие не стану ни минутой больше. Я отправляюсь домой.
Он развернулся и направился к выходу. Его спутница, кинув на Беатрис встревоженный взгляд, подхватила накидку и сумочку и бросилась за ним.
Гарри встал.
– Этот Хантли, кто бы он ни был, гениальный человек. Беатрис, я еду домой. Собирайся. – Он пошел к двери, но Беатрис не дала ему пройти.
– Мы не можем бросить Бет одну!
Гарри обернулся и посмотрел на Бет, его сонные голубые глаза ободряюще блеснули:
– Дорогая, вы потешили свою тягу к музыке на сегодня?
– Более чем достаточно. – Бет нашла сумочку на полу возле ног и встала, слегка улыбнувшись. – Не знаю, в чем тут дело, но я почему-то вдруг соскучилась по дому.
– Ох, Бет! – воскликнула Беатрис. – Прости меня! Разве нам с тобой нечем было заняться?
– Я не об этом. Просто я тоскую по дедушке, по дому. Мои розы расцвели, а я даже не могу проследить, чтобы за ними ухаживали как следует. А дедушка плохо ест, если его не заставлять. Но, – Бет решительно расправила плечи, – скоро я буду дома! Я обещала дедушке, что пробуду здесь сезон, и это все, на что он может рассчитывать.
– Я бы чувствовала себя несчастной, сидя в затворничестве в деревне, – заметила Беатрис с грустной улыбкой. – Аты всегда была там счастлива.
– Жаль, что ты не можешь убедить в этом дедушку!
Они пробирались к выходу и были почти в дверях, когда в коридоре возникла какая-то сумятица. Бет не нужно было даже смотреть туда – она сразу поняла, что явился Уэстервилл.
В самом деле, это был виконт, и не один. Рядом вышагивала высокая, с роскошными формами женщина. Правда, в лице ее было что-то лошадиное. Обоих окружила толпа, едва они вошли.
– Да это же Салли Джерси и лорд Уэстервилл! – сказала Беатрис. – Богом клянусь, эта женщина не пропустит мимо ни одного красивого мужчину. Ты как считаешь?
– Похоже, что так, – отозвалась Бет, еще сильнее укрепившись в мысли, что ей следует покинуть Лондон как можно скорее.
Гарри встал в проходе между рядами кресел.
– Черт возьми, все просто бегом повалили назад. Загородили проход! Стоило им увидеть Уэстервилла вместе с леди Джерси, как они передумали уходить.
Беатрис кивнула:
– Уэстервилл – настоящий законодатель мод. – Она оглянулась и скорчила гримасу. – Ох, только не это! Сейчас будет петь следующий исполнитель. Не можем же мы остаться стоять в проходе! Придется торчать здесь еще несколько ми нут. До следующего перерыва в программе.
Гарри вполголоса выругался, но был вынужден согласиться. Все равно в дверях собралась толпа. Вздохнув, он пошел к своему креслу. Бет села рядом с Беатрис, а Гарри вытянул ноги, приготовившись спать дальше, невзирая на упреки жены, что Иклучше бы ему получить удовольствие от музыки. Гарри просто потрепал Беатрис по руке, после чего со вкусом зевнул. Через несколько минут он снова крепко спал.
Тем временем Бет изо всех сил старалась смотреть прямо перед собой, избегая взглядов туда, где, по ее представлению, сидел Уэстервилл. Она ни на миг не забывала о его присутствии оно ощущалось, словно дыхание грозы. Кожу пощипывало, шею свело судорогой. Ей приходилось держать себя в руках, чтобы не оглянуться назад, туда, где заблагорассудилось сестьпрекрасному виконту и его спутнице. К счастью для Бет, сидящей впереди нее дамы не отличались сдержанностью. Они поворачивались и тянули шеи, чтобы рассмотреть происходящеепрямо за спиной у Бет.
Она содрогнулась: как это было трудно – сидеть прямо, не оглядываясь! Ужасно и восхитительно. Странно, но к раздражению примешивалось волнующее ожидание. Она знала: он сам будет искать ее внимания. Закончится музыкальный номер, они встанут, чтобы уйти, и он вскочит с места и загородит ей путь, и тогда…
На плечо легла теплая рука, и тело опалило жаром. Низкий голос проник в самую душу:
– Кажется, вы что-то уронили.
Бет посмотрела вниз, на собственные колени. Руки стиснуты в кулаки, да так, что сразу не разжать. С трудом овладев собой, она обернулась.
Уэстервилл был рядом, в нескольких дюймах, и в его зеленых глазах она могла разглядеть крошечные золотые крапинки; Он улыбнулся и провел сложенной программкой вдоль ее обнаженной руки.
– Это было на полу рядом с вашим креслом. Наверняка ваше.
Бет машинально взяла программку.
– Я… я…
Что же сказать, черт возьми?
Виконт усмехнулся, сверкнув белоснежными зубами:
– Не трудитесь заикаться ради меня. Я и без того нахожу ваш ротик очаровательным, как бы вы его ни кривили.
Бет попыталась изобразить возмущенный взгляд, но не смогла. Она только широко раскрыла глаза – такие прекрасные, зовущие. Невозможно было отвести взгляд от его изящно очерченных губ чувственной улыбки. Ее охватили мучительные воспоминания об их поцелуе. Она словно заново испытывала прикосновение его губ, их вкус. Вот их губы соприкоснулись, он осторожно раздвигает ее губы, его язык проникает внутрь, дразня и лаская…
Бет затаила дыхание. Не могла сказать ни слова, в голове не осталось ни единой мысли. От воспоминаний бросало в жар, кровь кипела.
– Уэстервилл? Что, Бога ради, у вас за дело к леди Элизабет?
Звучный, насмешливый голос. Бет словно окатили ведром ледяной воды. Чары рассеялись. Она подумала, как глупо, должно быть, выглядит сейчас! Она нехотя перевела взгляд на спутницу Уэстервилла.