Пруденс эта мысль показалась заманчивой. Интересно, как это бывает, если тебя соблазняет такой мужчина, как этот? Что бы он ни делал, все так увлекательно. Так захватывающе.

– Нам эта тема разговора не подходит.

– Вот как? – явно забавляясь, сказал он.

– Категорически.

– Очень жаль.

Они не только не могли разговаривать на весьма интересные темы, но даже не могли упоминать о некоторых не вполне приличных вещах, которые уже делали. Она вздохнула и, для того чтобы избавиться от комка в горле, образовавшегося при воспоминании об их страстном поцелуе, сделала еще глоточек пунша. Совсем крошечный глоточек. По телу разлилось приятное тепло.

– Ах, кого волнуют эти правила приличия! Милорд, я должна извиниться перед вами.

– За что?

– За то, что поцеловала вас. Вы должны понять: мой муж умер довольно давно, и мне не хватает... – От смущения у нее жарко вспыхнули щеки. Господи, что она делает? Пруденс совсем не хотела в этом признаваться. Она сердито взглянула на стакан и решительно поставила его на стол. – Не имеет значения. Я сама не знаю, что говорю.

– Зато я знаю. Вам не хватает поцелуев. Я думаю, что это вполне естественно.

Когда он так говорил об этом, все казалось не таким уж непристойным.

Он взмахнул стаканом.

– Иногда мне тоже не хватает поцелуев. Ее взгляд скользнул к его раненой ноге.

– Вот как? – тихо сказала она, удивившись тому, что его откровение вызвало у нее разочарование. – Ваша рана не мешает... интимным отношениям?

Капитан наморщил лоб.

– Не понял? Интимным от... Нет! Конечно, нет! Могу заверить вас, что я в состоянии... что с этим нет проблем!

Она поморгала, удивленная резкостью его тона.

– Извините, если я обидела вас. Я просто подумала, что вы, возможно, опасаетесь причинить себе боль, и поэтому...

– Я отлично понял, что вы подумали, мадам. Позвольте заверить вас, что ваши опасения необоснованны. Моя нога искалечена от колена и ниже. Как я уже говорил вчера, я полностью дееспособен.

– В таком случае, почему вам не хватает поцелуев?

– Иногда бывает трудно сосредоточиться на наслаждении, когда умирают люди. – Он уставился в стакан. – Трудно даже объяснить, каково это пережить.

Она почувствовала, как он помрачнел.

– Извините меня... Ривс был прав... вы...

– Ривс?

– Он сказал, что вы несколько раз попадали в очень сложные ситуации.

Капитан допил пунш, потом взял разливательную ложку и налил в свой стакан еще немного.

– Прежде чем достигнешь порта назначения, приходится разок-другой пережить шторм.

Она на мгновение задумалась над его словами.

– Я, например, не имею намерения попадать в шторм. Благодарю покорно, уж лучше я обойду стороной район, где бушует буря.

Он усмехнулся. У него была обворожительная кривая усмешка, от которой у нее трепетало сердце. Он отодвинул свой стакан в сторону.

– Миссис Тистлуэйт, вы подобны мягкому ночному ветерку, дующему с востока, который осторожно подгоняет корабль именно в тот порт, куда стремишься попасть. Я рад, что вы будете здесь, чтобы помочь мне преодолеть все скрытые ловушки, которые расставил мой негодяй отец.

Ну что ж, это было весьма поэтично. И совсем не свойственно грубому человеку, каким она представляла себе герцога. Пруденс хотела было сделать шаг, но не смогла сдвинуться с места. Посмотрев вниз, она заметила, что юбка зацепилась за ножку стола, на котором стоял ее стакан с пуншем.

– Кажется, я стала на якорь.

Он фыркнул и, взяв трость, подошел к ней. Прислонив трость к дивану, он опустился на колено, не сгибая больную ногу. Она не могла не восхититься мускулатурой его бедер. Его крупные руки, повозившись немного, отцепили от стола ее юбки. Сделав это, он запрокинул назад голову и с улыбкой взглянул на нее.

И тут что-то произошло... Позднее она не могла бы сказать, чем это было вызвано – воспоминанием ли об их вчерашнем поцелуе или выпитым ромовым пуншем, но герцог, сидящий перед ней с сияющими зелеными глазами, показался ей невероятно милым. Ее пальцы сами по себе скользнули в его густые волосы. Волосы оказались удивительно мягкими и упругими. Они цеплялись за ее пальцы, словно жили собственной жизнью.

Улыбка исчезла с его лица, глаза потемнели.

Где-то в глубине души Пруденс знала, что должна остановиться. Она понимала, что нарушает все правила приличия, те самые, которым должна была обучить его.

Но было в этом человеке что-то такое, какая-то необузданность, которая заставляла ее пренебречь правилами поведения.

Она понимала, что впоследствии будет сожалеть о каждом действии, которое была намерена предпринять. Но сейчас это почему-то не имело значения. А имело значение лишь то, что она находится здесь с ним. Что она пропускает сквозь пальцы его великолепные волосы, а он смотрит на нее так, как будто она единственная женщина на свете.

Это был безумный, невероятный момент. Пруденс чувствовала, что идет на поводу у желания, что, забыв обо всем, погружается в неведомое море страсти, и понимала, что пропадает.

Глава 10

Оценивая поступки своего ближнего, не забудьте сделать допуск на людские слабости. Ни при каких обстоятельствах не следует забывать о том, что человеком могут управлять страсть, алчность или зависть.

Ричард Роберт Ривс. Искусство быть образцовым дворецким

Она хочет его. Эта мысль, пока еще не облеченная в словесную форму, дрожала на губах. Ее тянуло к нему так сильно, что удары сердца отдавались в ушах.

Молчание мучительно затянулось. Глаза капитана потемнели еще больше.

– Пруденс... – произнес он и, взяв ее большой теплой рукой за запястье, поднес к губам ее пальцы.

От прикосновения его губ Пруденс содрогнулась всем телом. Было в этой сцене что-то очень интимное: он стоит перед ней на коленях, ее пальцы – в его шевелюре, а его губы прикасаются к ней.

Пруденс боролась с нахлынувшим чувством. Да, она любила Филиппа, но это было так давно. Странно, но воспоминания о тепле их отношений, о страсти, которую они испытывали друг к другу, сейчас как будто толкали ее к капитану. Оставив в покое его волосы, она ухватилась за воротник, как будто хотела поднять его на ноги, чтобы можно было обнять его.

Он был так высок ростом, что ей пришлось откинуть назад голову, чтобы заглянуть ему в лицо. У них была большая разница в росте, но ей это даже нравилось, особенно когда он нежно прижимал ее к груди, и она ощущала исходящий от него аромат мыла и сандалового дерева.

Этот поцелуй был отчаянно нужен Пруденс. Последний поцелуй заставил ее желать большего. Ее так давно не обнимал по-настоящему мужчина! Так давно мужчина не прикасался к ней таким образом. С Филиппом она испытывала спокойную страсть, но это было нечто совсем другое... более жаркое и волнующее.