— Полагаю, ты не хочешь возвращаться к моим родителям?
— Нет.
— Ты можешь остановиться у меня.
— У тебя нет места.
— В этом большом доме?
— У тебя только одна кровать.
— И что с того? Мы уже ночевали в одной постели. — Он напомнил ей об этом тихим и хриплым голосом. Дженни никак на это не отреагировала. Спустя несколько секунд он тяжело вздохнул и произнес: — Я поселю тебя в мотель.
Очень скоро он остановил свою машину на парковке возле маленьких домиков мотельного комплекса.
— Жди меня здесь.
Дженни смотрела, как он вошел в хорошо освещенный вестибюль. Сквозь стеклянные двери она увидела, что сидящий за стойкой ночной портье поднял ноги со стола и отложил очередной шпионский детектив. То, что он определенно узнал Кейджа, было заметно по его широкой ухмылке и крепкому рукопожатию, которым он обменялся с вошедшим.
Даже не потребовав, чтобы Кейдж записался в книгу постояльцев, он потянулся за ключом от комнаты и пододвинул его поближе к Кейджу. Потом он перегнулся через стойку и таинственно, как бы «между нами говоря», сказал что-то, на что Кейдж лишь отрицательно махнул рукой.
Портье выглянул в окно и окинул взглядом машину. Дженни заметила появившееся у него удивленное выражение, едва он узнал ее. Ухмыльнувшись Кейджу, он отпустил еще пару фраз, заставивших Кейджа сердито сдвинуть брови. Все еще нахмуренный, он вернулся к машине, сухо пожелав портье доброй ночи.
— Что он сказал?
— Ничего. — Кейдж прорычал что-то сквозь зубы.
— Нет, он сказал что-то, я видела.
Кейдж ничего не ответил, но прямо подъехал к нужному домику, даже не удосужившись взглянуть на номер комнаты. Он резко затормозил и сердито выключил двигатель.
— Ты бывал здесь раньше, — догадалась Дженни.
— Дженни…
— Бывал?
— Прекрати.
— Бывал?
— Может быть.
— Часто?
— Да!
— С женщинами?
— Да!
Ее сердце готово было выпрыгнуть из груди. Она с трудом смогла произнести несколько слов, словно задыхаясь от нехватки воздуха.
— Ты приводил сюда женщин на свидание, и именно потому портье подумал, что я собираюсь с тобой этим заняться. Что он сказал про меня?
— Не важно, что он…
— Для меня важно! — крикнула она. — Скажи мне.
— Нет.
Он вышел из машины и вытащил из нее сумки. Даже не взглянув в сторону Дженни, он шагнул к двери и распахнул ее. Кейдж разместил багаж на полочках встроенного шкафа и включил лампу.
— Что он сказал? — требовательно спросила Дженни, стоя на пороге номера.
Кейдж обернулся и заметил решительное выражение на ее лице. Она казалась усталой и смущенной, сердитой и уязвленной. Ее волосы были растрепаны, щеки бледны. Под глазами от усталости залегли синяки. Ее губы немного подрагивали. Она выглядела одновременно как потерявшийся ребенок и стойкий оловянный солдатик.
И он нестерпимо желал ее. Однако она была недоступна, и это лишь распаляло его гнев. Проклятье, она была его, но он не мог быть с ней. Он нуждался в ней так же, как и она нуждалась в нем, однако обстоятельства разлучали их. Он жестоко расплачивался за ту единственную райскую ночь. Страсть обладать ею превращала его жизнь в ад.
Желая причинить ей такую же боль, как та, что испытывал он сам, Кейдж накинулся на нее:
— Прекрасно, мисс Флетчер. Вы хотели узнать, что он сказал? Так вот, он заметил, что на этот раз я решил сделать все по-семейному.
Дженни прикусила нижнюю губу, сдерживая рыдания. Она вся буквально бурлила от гнева и негодования, стремясь найти выход обуревавшим ее чувствам. Кто, как не Кейдж, был виновен в этом?
— Разве ты не видишь, что ты наделал? — вскричала она. — Ты сказал Рокси Клеммонс, которая, как всем известно, является одной из твоих подстилок, что я беременна. Теперь ты притащил меня в мотель, куда регулярно водишь своих женщин. Да завтра всему городу будет известно, что я была здесь с тобой. Знаешь, я вовсе не хочу, чтобы меня передавали с места на место, как переходящий приз. Я не хочу, чтобы кто-нибудь принимал меня за твою любовницу, Кейдж.
— Почему? Потому что я такой испорченный? Ты не хочешь быть связанной с «плохим парнем», диким животным, которое никто не в силах обуздать, с тем, кто регулярно влипает в неприятности, постоянно в опасности, всегда с дурными женщинами?
Кейдж приблизился к ней хищнической поступью. Она отпрянула от него, но он схватил ее за платье.
— Я вовсе не имела в виду этого.
— Да именно это ты, черт возьми, и имела в виду! — сердито воскликнул он. — И правильно, у тебя есть полное право опасаться меня, потому что я плох. Должен быть таким. Чертовски плох. — Он вытянул вперед руку и схватил ее. Его сильные пальцы вцепились ей в волосы и отклонили голову назад. — Потому что я приводил много женщин в эту комнату, но ни одну из них не хотел так, как тебя.
Он ухватил ее запястье и потянул руку вниз.
— Нет! — вскричала она, догадавшись, что он хочет сделать. Она попыталась вырвать руку из его хватки, но он не дал ей этого. Кейдж быстро опустил ее руку ниже своей талии и тесно прижал ее к телу, крепко-накрепко, дабы удостовериться, что она действительно почувствовала в гульфике джинсов твердое свидетельство его возбуждения.
— Вот как я хочу тебя. Я хотел тебя уже очень давно, но старался скрыть этот факт. Пугает ли тебя это? Тебе неприятно? Ты презираешь меня? Ты хочешь сжаться от ужаса? Завопить? Или вернуться в безопасный приют родительского дома? — Он сжал ее ладошку. — Что же, это грубо, Дженни, но это так и есть.
Кейдж поцеловал ее с едва сдерживаемой яростью. Дав волю обуревавшим его чувствам, буквально впился в ее губы, склоняя свою голову сперва в одну сторону, потом в другую. Он протолкнул язык глубоко ей в рот, вытянул и погрузил вновь медленно и осмотрительно, словно пробуждая воспоминания о совокуплении.
Потом, столь же яростно, как и овладел ею, он ее оставил. Кейдж выбежал за дверь и с силой захлопнул ее за собой.
Дженни без сил осела на кровать. Она пыталась отрицать, что была разочарована тем, что он не закончил начатого дела. Но все так и было. Ее тело казалось слабым и изнемогающим от желания. Собрав последние силы, она отправилась в ванну и содрала с себя одежду. Дженни избегала смотреться в зеркало, не желая видеть лихорадочный румянец на щеках или цветущую готовность напрягшихся в ожидании грудей.
Душ был горячим и словно карающим, и именно такого самобичевания она заслуживала. Обжигающие струи воды впивались в ее кожу, как иглы. Она все еще чувствовала их уколы, когда достала ночную рубашку из чемодана и надела ее на себя. Дженни залезла в кровать и крепко зажмурила глаза, надеясь, что точно так же ей удастся избавиться от не дававших заснуть мыслей.