– Простите?
Интересно, подумала Делфи, как будет звучать его голос в минуту страсти? Сердце ее сильно и неровно билось, она наклонилась над столом. Она чувствовала себя сильной, живой, удивительно энергичной.
– «С твоих медовых губ течет услада».
Анри неспешно уронил «Морнинг пост» на пол.
– Делфи, что...
Она оперлась ладонями о стол и склонилась еще ближе к Анри – к ее возлюбленному, к ее жизни.
– «Река нас разделяет страсти. Утонем же вдвоем, любимый! Сольемся воедино».
Он встал, лицо его осветилось надеждой.
– Делфи, ты думаешь, что говоришь?
Как он может смотреть на нее и не понимать? Делфи смахнула остаток посуды в сторону широким жестом.
– «Приди, моя любовь! Возляжем под нежным ветром и меж мягких волн».
Не задумываясь, она легла на стол, перевернулась на бок и протянула к нему руки.
Тишина наполнила комнату, ее нарушало лишь ее прерывистое дыхание. Стол был холодным и твердым под ней, а одно плечо, по-видимому, попало в тарелку. Но Делфи не обращала на все это внимания. Она держала руки протянутыми и ждала.
Анри прокашлялся.
– Я... а, Делфи?
От его неуверенного голоса ее собственная решимость рухнула. Что она делает? «Боже, какая я дура! Он меня не хочет, а я лежу здесь...» Она позволила страсти взять верх над рассудком, и только что совершила самую большую ошибку в своей жизни. С горящим лицом Делфи оттолкнулась от стола и встала.
– О Боже, – сказала она, лицо ее так горело, что она удивлялась, как оно еще не запылало огнем.
Она не смела смотреть на Анри, не могла видеть его смущения. Все ее тело, казалось, съежилось от унижения, а в одном глазу появилась слеза, за ней быстро последовала вторая.
– Ах, моя нежная Дельфиния, – сказал Анри. – У тебя масло.
У нее – что? Она посмотрела на него.
Он показал на ее плечо.
– У тебя на платье масло.
Она взглянула на пятно от масла на белом муслине. Внезапно слезы стало невозможно удержать. Она выставила себя последней дурой, и Анри никогда не захочет снова разговаривать с ней. Она повернулась и бросилась к двери.
– Нет.
Делфи замерла на месте, схватившись за ручку двери.
– Ты меня любишь. – Он произнес это удивленным голосом, словно не мог поверить своему счастью.
У нее дыхание перехватило от надежды.
– Да, – удалось прошептать ей.
– Моя сладкая, застенчивая Делфи, – произнес его голос уже ближе к ней. Его пальцы скользнули по краю ее воротничка. – Ты совершенно испортила платье. Боюсь, его придется снять.
Она медленно повернулась к нему.
– Ты хочешь, чтобы я сняла платье? – заторможенно спросила она.
– Больше всего на свете. – Он вытащил украшенную камнями шпильку из ее волос и отбросил ее прочь.
Волосы упали на лицо Делфи, и она начала быстро развязывать шнурки. С помощью графа платье вскоре было снято. Он целовал каждый кусочек ее кожи, по мере того как она обнажалась, и по всему ее телу бежали мурашки.
Не успела Делфи понять, что происходит, как он отнес ее на стол и посадил на край. Она обхватила его руками и ногами и жарко целовала. Словно колодец страсти внезапно прорвало, и Делфи не могла его удержать. Он застонал в ее губы, потом встал ногой на стул и опустился рядом с ней на стол, стараясь расстегнуть брюки.
Раздался треск. Анри замер. Снова треск. Стол зашатался, а потом, затрещав в последний раз, рухнул на пол. Ложки и вилки с грохотом разлетелись, блюда подскочили в воздух, стулья перевернулись.
Дверь в комнату распахнулась, и в проеме появился Энтони. Анна выглядывала из-за его плеча. Изумление и потрясение сменяли друг друга на их лицах. Лежа среди осколков фарфора и обломков стола, Делфи уткнулась лицом в шею Анри и расхохоталась.
Началось с письма. Оно было адресовано леди Бриджтон, написано сильным, лишенным украшений почерком и прибыло прямо перед завтраком на следующее утро.
Сердце Сары сильно забилось при виде ливреи лакея, в котором она узнала одного из подчиненных Уиггза. Несколько безумных мгновений она смотрела на послание, держа в пальцах шуршащий пергамент, и прикидывала, следует ли ей его открыть. Но потом к ней вернулся здравый смысл. Говорить больше не о чем. Ник солгал ей и бросил одну, как и Джулиус.
Она устала и выбилась из сил, слишком утомилась, чтобы справиться с такими болезненными чувствами. Странно, она никогда так себя не ощущала с Джулиусом. Но это потому, что она не любила его так, как...
Сара недодумала эту мысль до конца. Любовь – это последнее, что она должна испытывать к Николасу Монтроузу. Она вручила письмо лакею и велела ему вернуть его в Гиббертон-Холл нераспечатанным и без ответа.
Ник явился вскоре после этого. Сара направлялась к себе в комнату, когда услышала голоса в прихожей. Она инстинктивно присела на площадке и выглянула из-за перил. Решительно хмурясь, убийственно красивый, Ник нетерпеливо выслушал объяснения дворецкого о том, что никого нет дома, а потом громко произнес:
– Доложите леди Бриджтон, что я еще вернусь. – С этими словами он надел шляпу и ушел.
Сара закрыла глаза и втянула в себя воздух, чтобы проверить, остался ли в прихожей запах его одеколона. Если она будет сидеть неподвижно, подумала она, то сможет уловить хотя бы капельку. Но она все же встряхнулась и возвратилась к себе.
Час спустя она услышала громкий стук в дверь. Она на цыпочках прошла по коридору и посмотрела с лестницы вниз. Лакей из Гиббертон-Холла стоял с охапкой цветов в руках. Букет был таким большим, что едва протиснулся в дверь, и весь дом наполнил экзотический аромат. Сара смотрела на цветы, чувствуя странный прилив разочарования. Она подождала, пока лакей уйдет, потом сбежала вниз по ступеням, отобрала цветы у пораженного дворецкого, вышла на улицу и швырнула весь букет на дорожку перед экипажем. Шокированный лакей смотрел, как ветер подхватил цветы и разбросал их во все стороны. Белая записка выпала из букета, и ветер понес ее вдоль улицы. Отряхнув руки, Сара вернулась в дом, захлопнув за собой дверь.
Но вид записки остался в ее памяти, и она начала воображать, какие слова в ней были написаны. Умолял ли он в этом письме великодушно извинить его? Молил ли о прощении? Сара не могла представить себе, чтобы Ник писал нечто подобное, но все же... она почти жалела, что не прочла записку.
Чтобы отвлечься, она отправилась на поиски тетушки Делфи. Она нашла ее в комнате для завтрака, где та сидела и гладила руками стол из розового дерева. Сара нахмурилась: