Он взял записку, не замечая, как дрожат его руки, и тут услышал сочувственный голос Джеббсона:
– Сэр, в библиотеке есть бутылка бренди.
Маркус скомкал письмо. Он не помнил, как оказался за письменным столом, как Джеббсон что-то успокаивающе говорил ему. Оставшись наконец в одиночестве, он с трудом разжал пальцы, разгладил записку и прочел:
Милорд!
По глубоком размышлении я пришла к выводу, что не могу продолжать нашу семейную жизнь. Я прошу извинить меня за ошибку, которую совершила, признавшись вам в своих чувствах; вы больше никогда не услышите от меня этих слов. Возможно, и вы готовы будете изобразить такое же чувство, но, к сожалению, я твердо знаю, что на самом деле вы его не испытываете. С целью избавить нас обоих от дальнейших затруднений, предлагаю, как только Кассандра будет достойно принята в свете, найти возможность без шума аннулировать наш брак. Я готова на любое ваше предложение.
Утром, в день бала, я, разумеется, буду у вас в доме и могу вас заверить, что вам не придется стыдиться за мое поведение.
С наилучшими пожеланиями
Онория.
Первым порывом маркиза было броситься к ней, обнять и заявить... Заявить что? Что без нее его жизнь потеряла смысл, а дом и сердце остались пустыми? Или, может...
Маркус откинулся на спинку кресла и устремил в потолок невидящий взгляд. Он долго сидел так, пока к нему не пришло осознание самой главной истины: он уважает Оно-рию, восхищается ею и... Он ее любит!
Грудь его сдавило так, что он не мог больше дышать. Он в самом деле ее любит! Охваченный невыразимой радостью, Маркус вскочил и бросился к двери, но, взявшись за ручку, остановился. Онория написала не зря, что теперь любое признание в любви будет ею воспринято как попытка умиротворить ее. Разумеется, она ему не поверит, и он не может винить ее в этом. А тут еще эта дурацкая ревность к Мелтону! Господи, каким же он был ослом! Она любит его, а не Мелтона, и он совсем напрасно чуть с ума не сошел от ревности.
Что ж, пусть он вел себя как безнадежный дурак, зато теперь настал момент во всем разобраться.
Он непременно что-то придумывает, найдет способ доказать ей, что он действительно всем сердцем любит ее.
Дверь тихо отворилась, и из-за нее появился Джеббсон с графином виски и стаканом.
– Прошу вас, милорд. – Он поставил поднос на маленький столик у камина. – Простите за задержку, но мне пришлось проводить этого молодого джентльмена, лорда Мелтона. Он очень огорчился, когда узнал, что...
– Так Мелтон здесь!
– Собственно, он уже ушел, и я...
Маркус, в мгновение ока оказавшись у двери, крикнул лакеям, чтобы они задержали лорда Мелтона и привели его в библиотеку. Вот отличный шанс показать Онории, что он в самом деле изменился.
Когда на пороге библиотеки в сопровождении Джеб-бсона появился лорд Мелтон и удивленно посмотрел на него, Маркус встал и, протягивая руку, пошел к нему навстречу:
– Мелтон! Слава Богу, вас успели задержать!
Мелтон покраснел.
– Да, но я не...
– Ничего-ничего, проходите, садитесь! Может, стакан вина? Нет? Тогда расскажите мне поподробнее о том, как вы собираетесь восстановить ваше состояние.
– Я знаю, это потребует некоторых вложений, но... Маркус остановил его движением руки.
– Прежде всего позвольте спросить, не согласитесь ли вы сопровождать меня по одному делу?
– Сопровождать? – растерянно переспросил молодой человек. – Но... Да, конечно, это будет очень хорошо.
– Ну вот и отлично! – Маркус направился к двери, уверенный, что Мелтон следует за ним. – Я знаю только одно. Завтра вечером на балу, который я даю, самой красивой женщиной будет дама в красном.
Мелтон встревоженно посмотрел на него:
– Мисс Бейкер-Снид в красном платье? Но... вы не находите, что это несколько необычно для девушки, которая только начинает выезжать?
Ого, так вот в чем дело! Внезапно Маркус осознал неожиданную перемену, произошедшую в Мелтоне, и хлопнул его по плечу:
– Успокойся, я говорю не про Кассандру, а про свою жену, Онорию.
Мелтон покраснел до корней волос.
– О, простите, я не подумал, что вы...
Но Маркус уже торопливо шел по холлу, на ходу приказывая Джеббсону вызвать карету и отлично понимая, что у него остается очень мало времени.
Онория с Кассандрой одевались к балу под грустными взглядами сестер и брата.
– Раньше я даже не представляла, до чего же у нас маленькая гостиная, – сказала Порция, обводя рукой небольшое помещение.
Оливия сокрушенно покачала головой:
– Да, и в коридорах уж очень темно и тесно.
Джульетта вздохнула и прислонилась к спинке кровати.
– Зато теперь нам есть что вспомнить. Ах, как Антуан великолепно готовит!
Кассандра уже закончила туалет: на ней было белое платье с голубым кушаком, волосы украшала изящная гирлянда из синих и зеленых цветов.
Она неуверенно посмотрела на старшую сестру.
– А вот я с удовольствием вернулась домой. Как бы ни был роскошен Тремонт-Хаус, это все-таки не дом.
Верно, подумала Онория, роскошный особняк так и не стал для них настоящим домом. Ей вспомнилось, каким замкнутым стало лицо Маркуса, когда она призналась ему в своих чувствах. Господи, какой безнадежной идиоткой она была!
Впрочем, сейчас она должна сохранять максимум спокойствия, чтобы появиться на балу, где Кассандру должны официально представить обществу, собранной и спокойной.
В ответ на сочувственный взгляд Кассандры Онория заставила себя беспечно улыбнуться:
– Думаю, мне тоже пора одеваться. – Она повернулась к кровати и сняла ткань, прикрывающую бальное платье.
– Вот это да! – прошептала Порция. – Восхитительное платье!
– И в точности твой цвет! – одобрительно заметила Кассандра. – У тебя замечательные волосы, и алый шелк придаст им еще более глубокий оттенок.
Надев платье, Онория придирчиво осмотрела себя в зеркало.
Платье из темно-красного шелка, вышитое бисером, искрилось при малейшем движении. Правда, Онорию слегка смущало непривычно открытое декольте, но Анна с портнихой уверяли, что оно выгодно подчеркивает ее высокую грудь и изящные плечи.
В дверь постучали, и в комнату торопливо вошла запыхавшаяся миссис Кембл. При виде Онории остановилась.