Она затаила дыхание, когда Дэвид вдруг метнулся к ней и стиснул ее запястья. Он негромко выругался.
— Но это бессмысленно! Что случилось после того, как мы оба потеряли сознание и разразился пожар? Похоже, кто-то желал моей смерти, в то время как кто-то еще хотел, чтобы меня только считали мертвым. Тебя спасли, а меня продали в рабство. — Он покачал головой в замешательстве и раздражении, чувствуя, что не знает, где искать пропавший кусочек мозаики прошлого.
Шона высвободилась из его рук, встревоженная его словами, и попятилась к воротам склепа.
— Дэвид, клянусь тебе, больше я ничем не могу тебе помочь. После пожара меня нашел Гоуэйн. Он…
— Гоуэйн? Откуда же он узнал, что рядом с тобой лежит мой труп?
— Очнувшись, я закричала и стала повторять твое имя. Видимо, это убедило Гоуэйна, что труп принадлежит тебе.
Он сухо улыбнулся.
— Что же было потом?
— Потом? А ты как думаешь? Я была в ужасе. Меня успокаивали, но я не могла забыть, что ты погиб, а я…
— Что — ты?
Ее ресницы дрогнули, опускаясь вниз.
— Что я была причиной твоей смерти.
— И это все?
Она покачала головой, не понимая его.
— Мы написали твоим отцу и брату, заказали памятник, вызвали гробовщика и констебля.
— Значит, началось расследование?
— Разумеется. Твой отец был убит горем, Эндрю хотел узнать правду. Он расспрашивал всех нас, в том числе меня. Тебя похоронили — вот здесь, в этом гробу. Сегодня я не побоялась прийти сюда потому, что после пожара бывала здесь почти каждый день — до тех пор, пока…
Она осеклась и сжала губы.
— До каких пор?
— Пока не сбежала.
— Ты сбежала? — переспросил он. — Из Крэг-Рока? Шона кивнула.
— Мне казалось, я должна уехать.
— Почему же ты вернулась?
Шона помедлила, понимая, что не сумеет рассказать ему всю правду.
— Меня разыскал Алистер.
— Опять Алистер!
— В то время я жила в Глазго. Мне думалось, что никто не будет против моего отъезда. Но Алистер…
— Что — Алистер?
— В конце концов он убедил меня: я должна жить вопреки прошлому, должна вернуться домой — потому что в Крэг-Роке нужен человек, способный позаботиться о жителях деревни. Алистер объяснил, что с делами легко справятся мои дедушки и кузены, но никому из них не хватит чуткости и любви, чтобы поддержать горцев Крэг-Рока. А я… в то время я была больна. И потому вернулась домой.
— Ты была больна? Чем?
Она пожала плечами, уставившись в землю.
— Я страдала от шока, отчаяния, меланхолии…
— Отчаяния? — хрипло переспросил он.
— Больше я не стану уверять тебя в том, что я не желала тебе смерти. Если до сих пор ты мне не поверил, значит, ты стал ожесточенным безумцем.
— Миледи, я не лишился рассудка только чудом — вы поняли бы это, если бы знали, какую жизнь я вел вместо этого обугленного до неузнаваемости трупа, лежащего здесь!
— Я понятия не имею, как ты оказался жив! Мгновение Дэвид смотрел ей в глаза, затем отвернулся.
Подняв крышку, он накрыл ею гроб, ухитрившись воткнуть все гвозди в соответствующие отверстия.
— Ты вечно задаешь мне вопросы, — еле слышно выговорила Шона, — и всегда отказываешься отвечать, когда начинаю спрашивать я. Дэвид, теперь я понимаю: кто-то подменил тебя трупом каторжника, но этого мало. Прошу тебя, скажи, что с тобой случилось?
Дэвид отставил стальной прут, которым поддевал крышку. Подбоченясь, он повернулся к Шоне.
— Я не знаю.
— Не знаешь?
— Ты очнулась той же ночью рядом с трупом. А я очнулся несколько дней спустя — на борту корабля, который вез людей, приговоренных к каторжным работам за убийства и тому подобные преступления. Я вновь и вновь убеждал добряка капитана в том, что я не убийца, которым он меня считал, но к тому времени вести о смерти Дэвида Дагласа разнеслись по всей Шотландии, и капитан не поверил ни единому моему слову. Два года я работал на корабле, закованный в кандалы, еще два надрывался в каменоломне в Австралии, прежде чем сумел бежать и с помощью друга вернуться домой. Но с кем бы мне ни случалось говорить все это время, никто не верил, что я — Дэвид Даглас. Особенно недоверчивым оказался наш добрый капитан, но я не виню его. Он считал, что я перерезал глотку молоденькой несчастной девушке из Глазго, а виселицы избежал только потому, что годился для тяжелой работы. Подозреваю, капитан охотно прикончил бы меня, если бы не друг, вместе с которым я сбежал.
— Друг?
— Да, — сухо подтвердил Дэвид, — он сумел спасти мне жизнь, убедив, что я любой ценой должен уцелеть, бежать и отомстить тебе.
— Твое отмщение продолжается уже пять лет. За ту ночь я буду расплачиваться до самой смерти, — с горечью произнесла Шона.
— В самом деле? Тогда я не позволю тебе найти смерть так скоро, как ты пытаешься, бродя по ночам одна, при этом зная, что творится в замке!
— Но я не могла просто сидеть сложа руки…
— В будущем ты этому научишься. Это я тебе обещаю.
— Похоже, ты уже осмотрел труп? — спросила она, круто повернулась и бросилась к воротам.
Внезапно Дэвид догнал ее и зашептал на ухо:
— Нет, Шона, тише! Слушай!
Шона застыла на месте и услышала шаги в коридоре склепа. Осторожные и тяжелые. Шагали по меньшей мере две пары ног. За ними послышался металлический лязг меча в ножнах, затем раздались приглушенные голоса — настолько тихие, что Шона не смогла определить, кому они принадлежат, мужчинам или женщинам. Она не различала даже их выговора — шотландский или английский. Ясно было одно: незнакомцы явились сюда отнюдь не с добрыми намерениями.
Дэвид быстро задул фонарь, который держал в руках, и бесшумно отставил его в сторону, а затем одними губами прошептал в ухо Шоне:
— Не шевелись.
Незнакомцы заспорили шепотом. Их голоса усилились, эхо разносило их по коридору между склепами, по которому недавно проходили Шона и Дэвид.
— Одни мертвецы.
— Но ты говорил…
— Я говорил, что слышал шаги.
— Болван! Ничего ты не слышал!
— А ты сначала убедись, что тут только мертвецы! Шона сжала зубы, когда раздался леденящий кровь треск.
Она ясно представила себе, как мечи врезаются в складки саванов…
— Давно пора перерезать ей глотку!
— Не смей! Как знать, что может случиться!
Шона почувствовала, как Дэвид шагнул вперед и вынул кинжал из ножен. Она схватила Дэвида за рубашку, двинувшись за ним. Дэвид остановил ее, стиснув руку повыше локтя.