Надо сказать, что никогда в жизни Макклейн не спал именно с такой женщиной, которая сумела, бы столь поразить его воображение. Никому из них не удавалось с такой силой потрясти гневом его душу и тело, и никому из них не удавалось вызвать к себе такую всепоглощающую страсть. Какая женщина смогла бы довести его до белого каления от злости и одновременно заставить кипеть желанием, так, что он совершенно потерял голову?..
Брент закрыл глаза и слегка пошевелился. Кендалл инстинктивно придвинулась ближе, бессознательно отдаваясь лежащему рядом мужчине.
Макклейн легонько провел руками по телу Кендалл, задержав ладони в ложбинке между грудей, ощущая, как ровно бьется ее сердце. Неудержимое желание снова пронзило все его существо. Он хочет ее, и он будет ею обладать.
Но… это может и подождать. «Остынь и настройся на сон, — приказал себе Брент. — Прояви терпение и сдержанность, и, может быть, тишина и прохлада ночи наполнят покоем душу и разум, помогут понять, кто такая все-таки его прекрасная пленница — ангел, хитрая лиса или… самое коварное оружие, которое Север намерен использовать против Юга».
Кендалл заворочалась от холода. Непроизвольная дрожь пробежала по ее телу и разрушила теплый, уютный кокон, в котором она спала.
Сон не хотел отпускать ее из ласковых объятий. Но она проснулась от какого-то нового ощущения. Легкое, нежное, волнующее прикосновение. Чья-то рука медленно скользнула вдоль спины — все ниже, ниже, по пояснице — и остановилась на ее мягких женственных округлостях. Дрожь усилилась, но уже не от холода. Каждое касание ласковой ладони, словно язык пламени, изгоняло холод из ее тела.
Рука не спеша, заскользила вверх, нежно коснулась шеи, снова спустилась вниз… дразня Кендалл и разжигая задремавший огонь ее чрева. Жар пронизал все тело.
Кендалл, выгнувшись дугой, сладострастно застонала, хотя дремота еще не прошла.
— Рядом с ее ухом раздался хрипловатый, требовательный шепот:
— Проснись, Кендалл, скоро рассвет, мне надо уезжать. Да я… так хочу тебя.
От звука голоса Брента Кендалл моментально проснулась. Она открыла глаза и оцепенела. Она действительно продрогла — одеяло сползло на пол, — зато рядом лежал пышущий жаром мужчина.
Луна скрылась, ее серебристый свет не заливал больше хижину; на востоке едва занималась оранжевая заря, чуть-чуть рассеивавшая ночной мрак. Рука Брента уверенно и властно опрокинула Кендалл на спину, и Кендалл заметила в его глазах насмешливый огонек — мужчину явно забавляло сопротивление, которое пыталась оказать ему женщина. Его желание было откровенным; в его решимости овладеть ею было нечто такое, чему невозможно противиться. Кендалл закрыла глаза и судорожно глотнула воздух. Смешно сопротивляться, тем более что она и сама хотела Брента. Он соблазнил ее еще во сне, когда она не контролировала себя, но и от него не укрылся страстный трепет, объявший Кендалл, от его слуха не скрылся ее сладостный, полный томления стон. Но как бы хотелось ей отвергнуть его притязания! Лежать бы неподвижно, как бревно, не обращая внимания на притязания мужчины…
Но… даже и грубое его приставание возбуждало ее. Она снова жаждала его ласк, от которых трепет, словно ртуть, пробегал по ее жилам, пробуждая в ней еще большее желание непередаваемого наслаждения…
Он уезжает. Брент сказал, что разбудил ее потому, что уезжает. Правда, ни словом не обмолвился о том, что будет с ней. И она снова вспомнила, что Брент овладел ею лишь из чувства мести.
— Опять месть, капитан? — спросила она, не открывая глаз. Брент молчал так долго, что Кендалл, приоткрыв веки, посмотрела на него. Капитан Макклейн задумчиво и не без любопытства разглядывал ее. Увидев, что Кендалл открыла глаза, Брент вдруг улыбнулся и, наклонившись к ее лицу, прошептал:
— Нет, это не месть — это желание.
Его губы решительно и маняще прикоснулись к ее чувственным губам. Он словно пробовал их на вкус, дразнил, играл и завлекал в какую-то даль. Языком Брент ощупывал губы Кендалл, нежно покусывая их зубами. Раскрыв рот, он охватил ее губы, требуя, чтобы она впустила его напористый язык, но стоило ей уступить, как он отпрянул назад, приглашая к вечной игре… желая, чтобы она познала его рот так же, как он познавал ее. Кендалл не помышляла об открытиях. Ей было очень приятно от тепла его тела, она довольствовалась его сильными прикосновениями, ей нравилось лежать в плотном кольце его мощных рук. Она теряла голову оттого, как его грудь прижалась к ее нежной упругой груди.
Брент немного отстранился, и Кендалл широко открытыми глазами вопросительно посмотрела на него. В ответ он коснулся пальцем ее губ.
— Прошлая ночь была хороша, но она принесла тебе не только наслаждение, но и боль. Утро даст тебе одно наслаждение.
Кендалл была не в силах отвести глаз от Брента. Все ее страхи куда-то исчезли, как и мысли о своем незавидном положении. Но подспудно это продолжало ее тревожить, и она чувствовала, что надо сопротивляться.
Однако все ее сопротивление свелось к вопросу, заданному тихим и нежным голосом.
— Почему?
Брент не ответил. Он бережно откинул с ее щеки прядь волос и приник к ней всем телом. Она ощутила его вес, но тяжело ей не стало. Он не спешил… Движения его были неторопливыми, почти ленивыми. У нее было теперь время почувствовать каждый томительный момент, каждое его прикосновение. Почувствовать их всем телом, каждой клеточкой. Вот его мускулистые, с жесткими волосами ноги коснулись мягкой и нежной кожи ее ног; вот его сильные темные от загара руки крепко обхватили ее белые руки — сила не подавляла: Брент не брал, он щедро отдавал ей свою силу. Его лицо, почти невидимое в темноте, склонилось к ее лицу, губы ласкали лоб, щеки, шею, груди.
Вдруг она ощутила его напряженное, горячее, пульсирующее желание. Это желание мужской плоти жарко застучало в ее бедра. Оно заявляло о себе, дразнило и жгло, как раскаленное лезвие, раздувая огонь, который и без того бушевал уже в ее теле. Ей уже было знакомо предчувствие любви, и она с нетерпением ждала. Предчувствие заставляло ее дрожать. Разве можно отказать? Она тоже хочет его — хочет сейчас, немедленно, хочет, чтобы он наполнил ее жизнью, от которой она чувствует себя такой цельной и сильной.
С уст Кендалл сорвался непроизвольный вздох, когда Брент обхватил губами ее грудь, лаская и тревожа языком, бутон соска — медленно, томительно, сладко… Она судорожно выгнулась дугой и запустила пальцы в его волосы.
Но он не хотел спешить… Упоительная пытка продолжалась, ласки стали смелее — Брент провел рукой по боку Кендалл, скользнул ладонью по бедрам, наслаждаясь прикосновениями к ее длинным ногам. Она не заметила, как он переместился в сторону. Его губы снова приникли к ее губам, шершавая, в мозолях рука легко и ласково погладила ее упругий живот, спустилась ниже, описывая замысловатые узоры по потаенной поверхности бедер. Кендалл судорожно вздрогнула от сладкого и одновременно мучительного чувства. Она резко повернулась и прильнула к его телу, стремясь ускользнуть от его вездесущих рук, которые лишили ее способности думать, превратил в стонущее, извивающееся существо, всецело подчиненное его воле.