— Может, в какой-то момент она и не выдержала.
— Да, все может быть.
Меня все больше и больше раздражали его скрытность и нежелание предоставить мне объяснение или информацию об особняке Ил-Марш или о семействе Драблоу, поскольку я не мог успокоиться и избавиться от тревожных мыслей, тем более он, как мне казалось, что-то знал. Я решил разговорить его.
— Возможно, я чего-то не понимаю? Может, задержись я там подольше, мне пришлось бы столкнуться с новыми ужасами?
— Этого я вам сказать не могу.
— Но кое-что вы можете мне рассказать.
Он вздохнул и заерзал в кресле, избегая моего взгляда и не сводя глаз с огня. Затем он вытянул ногу и почесал носком ботинка живот собаке.
— Послушайте, мы далеко от того места, я успокоился и хочу все знать. Теперь ничто уже не сможет причинить мне вред.
— Не вам, — проговорил он. — Возможно, не вам.
— Ради Бога, что вы от меня скрываете? Почему вы боитесь мне это рассказать?
— Артур, — сказал он, — завтра или послезавтра вы будете далеко отсюда. И если повезет, вы никогда больше не увидите и не услышите ничего, что было бы связано с этим проклятым местом. Но все остальные останутся здесь. И нам придется с этим жить.
— С чем? С легендами… со слухами? С женщиной в черном, которая появляется здесь время от времени? С чем?
— С тем, что следует за подобными появлениями. Так или иначе. Кризин-Гиффорд живет с этим уже пятьдесят лет. За это время люди сильно изменились. Вы сами убедились в этом — они предпочитают молчать. И особенно те, кто пострадал сильнее всего, — Джером, Кеквик.
Я почувствовал, как мое сердце забилось быстрее. Положив руку на воротник, я немного ослабил его и отодвинул кресло подальше от огня. Теперь, когда решающий момент настал, я уже не был уверен, хочу ли выслушать все, что скажет мистер Дейли.
— Дженнет Хамфри отдала своего ребенка, своего сына, сестре — Элис Драблоу — и ее мужу, так как у нее не было выбора. Первое время она жила очень далеко от них, Драблоу взяли на себя заботу о мальчике, и он не должен был узнать, кто его настоящая мать. Но в конце концов, не в силах терпеть боль разлуки, которая не стихала со временем, а только усиливалась, Дженнет вернулась в Кризин. В родном доме ее не хотели видеть, а ее мужчина — отец ее сына — давно уехал за границу. В городе у нее оставалась небольшая квартира, но совсем не было денег. Дженнет брала на дом шитье и работала компаньонкой у одной леди. Судя по всему, сначала Элис Драблоу не позволяла ей видеться с сыном. Но Дженнет была очень несчастна и пригрозила покончить с собой, тогда сестра смягчилась и уступила ей. Дженнет получила возможность время от времени навещать мальчика, но не могла встречаться с ним наедине и не имела права рассказывать, кто она такая, или упоминать об их семейных связях. Никто и предвидеть не мог, что малыш внешне будет очень похож на нее и внезапно проявятся их родственные чувства. Он все сильнее привязывался к этой женщине, а когда наконец узнал, что Дженнет — его родная мать, проникся к ней глубокой любовью и начал постепенно отдаляться от Элис Драблоу. Насколько я знаю, Дженнет хотела забрать его. Но прежде чем она успела это сделать, случилось несчастье, о котором вы уже знаете. Мальчик… его няня, лошадь и кучер Кеквик…
— Кеквик?
— Да. Отец Кеквика. А также маленькая собачка мальчика. Вы сами убедились, какое это коварное место. Туман неожиданно налетает с моря, и топкие места невозможно определить на глаз.
— Значит, они утонули.
— А Дженнет наблюдала за всем этим. Она была в доме, стояла у окна на втором этаже и ждала их возвращения.
От ужаса у меня перехватило дыхание.
— Тела извлекли, а повозку и лошадь оставили в болоте — так глубоко их засосало. После того случая Дженнет Хамфри сошла с ума.
— Из-за нервного потрясения?
— Нет. Она сошла с ума от горя, гнева и жажды мести. Дженнет винила сестру за то, что она отпустила его в тот день, хотя ее вины в этом не было — туман всегда появляется без предупреждения.
— Даже когда небо совершенно ясное.
— То ли от утраты, то ли от безумия, но она заболела и стала таять на глазах. Вскоре она совсем высохла, ее кожа стала бледной, она напоминала живой скелет, призрак. Когда Дженнет бродила по улицам, люди шарахались от нее. Дети ее боялись. В конце концов она умерла от ненависти и отчаяния. А вскоре после ее смерти начались все эти призрачные появления. И так продолжается до сих пор.
— Что, все это время? Постоянно?
— Нет, время от времени. В последние годы реже. Но иногда ее еще встречают, и на болотах слышатся крики.
— Вероятно, старая миссис Драблоу тоже слышала их?
— Кто знает?
— Что ж, миссис Драблоу умерла. Думаю, теперь все должно успокоиться.
Но мистер Дейли еще не закончил. Он как раз подошел к развязке своей истории.
— И где бы ее ни встречали, — сказал он тихо, — на кладбище, на болоте или на улицах города, какой бы мимолетной ни была эта встреча и кто бы ни увидел ее, результат всегда один и тот же.
— Какой? — шепотом спросил я.
— Погибают дети при самых странных и ужасных обстоятельствах.
— Вы… имеете в виду несчастные случаи?
— Обычно да. Но пару раз от болезни, от которой они сгорали меньше чем за день.
— Вы имеет в виду разные дети? Дети, которые жили в городе?
— Разные дети. В том числе и ребенок Джерома.
Неожиданно я вспомнил ряд маленьких серьезных лиц и руки, сжимающие решетку на школьном дворе в тот день, когда хоронили миссис Драблоу.
— Но послушайте… дети иногда умирают…
— Разумеется.
— Но существует ли какое-то доказательство, связывающее эти смерти с появлением женщины? Может, это лишь совпадение.
— Вам трудно будет в это поверить. Вы все равно начнете сомневаться.
— Что ж, я…
— Мы это знаем.
Несколько мгновений спустя, глядя на его уверенное лицо, я проговорил:
— Я не сомневаюсь, мистер Дейли.
Затем долгое время мы сидели молча.
Я понимал, в то утро на болотах я пережил серьезное потрясение, тем более перед этим я несколько дней провел в состоянии тревоги и нервного возбуждения, столкнувшись с призраками в особняке Ил-Марш. Но я и представить себе не мог, как сильно отразятся эти испытания на моем физическом и душевном состоянии.
Вечером, укладываясь спать, я полагал, что это будет последняя ночь, проведенная мною в доме мистера Дейли. На следующее утро я планировал сесть на первый же поезд и вернуться в Лондон. Когда я сообщил мистеру Дейли о моем решении, он не стал спорить со мной.