– Меня это не пугает, мистер Форрестье, – спокойно произнес Билл, твердо глядя ему в глаза. – Думаю, посол Стивенс сумеет за меня постоять. Впрочем, не стоит ему сражаться вместо меня. С Изабель мы просто друзья, причем уже давние. Уверяю вас, что она не позволила себе ничего такого, что могло бы вызвать ваше недовольство. – Не считая поцелуя в машине, но Гордону об этом знать не обязательно. – Я очень о ней беспокоюсь. Вам исключительно повезло. Она замечательная женщина, и я не меньше вашего хочу, чтобы она выжила, может быть, даже больше. Вот я и пытаюсь хоть чем-то ей помочь – поговорить с ней, побыть рядом, просто пожелать ей выздоровления.

– Оставьте ее в покое. Вы и так ее чуть не убили. Что вы с ней делали в машине в такой час? Неужели вы не понимаете, как это выглядит? Дав себя сфотографировать папарацци, вы выставили дураком и себя, и меня. Наверное, вы надеялись, что все обойдется, так вот, не обошлось. Так что лучше держитесь подальше и от ее палаты, и от нашей жизни. Скандал с вашим участием никому не нужен.

– Никакого скандала с моим участием быть не может! – резко возразил Билл.

– Я в этом не уверен. В любом случае я запрещаю вам посещать ее палату. Я ясно выразился?

– Почему вы ее так ненавидите? – тихо спросил Билл, когда Гордон уже подошел к двери. Тот замер на месте, затем медленно повернулся.

– Вы что, сошли с ума? Я вовсе ее не ненавижу. Она же моя жена. Зачем тогда, по-вашему, я здесь?

– А что вам остается? Как иначе делать вид, будто ее судьба вас заботит? Мы оба знаем, почему вы здесь. Вы просто соблюдаете приличия. Судьба Изабель вас абсолютно не волнует, Форрестье, и я сильно сомневаюсь, что вообще когда-либо волновала.

– Вы сукин сын! – прорычал Гордон и выбежал за дверь. Его не оставляла мысль, что о его отношении к жене Билл мог узнать только от самой Изабель. Что еще ему известно об их семейной жизни? Наверное, немало.

Билл все еще находился под впечатлением своей перепалки с Форрестье, когда его пришли навестить Синтия и девочки. Оливия и Джейн побывали в магазинах, где накупили кучу всякой ерунды, Синди же тем временем гуляла в одиночестве, размышляя над их разговором. В присутствии дочерей о разводе не упоминалось – еще слишком рано. Когда наступило время ужина, Оливия накормила его с ложки. Билл пытался есть самостоятельно, но мешал громоздкий зажим на шее.

– Что сказал доктор? – уже перед уходом тихо спросила Синтия.

– Что тебе лучше держаться подальше, – прошептал он в ответ, и глаза жены снова наполнились слезами. – Да нет, я шучу. Он говорит, что если буду много работать, то смогу частично восстановить функцию ног. Перспектива довольно интересная. Кто знает? Может, случится чудо, и я смогу ходить. – Он все еще надеялся, хотя ситуация надежды не внушала. – Терапию и реабилитацию всерьез начнут через три недели – они хотят, чтобы все как следует зажило.

– Ты можешь этим заняться дома, – мягко проговорила она, все еще веря, что со временем он смягчится.

– Не знаю. Посмотрим, – неопределенно промолвил он, не желая продолжать эту тему в присутствии дочерей. – А как насчет тебя? Когда ты собираешься домой? Ты об этом уже думала? – У Билла был подавленный вид – тяжелое утро не прошло для него бесследно.

– Девочки хотят остаться еще на неделю. Если с тобой все будет в порядке, я, пожалуй, съезжу с ними на несколько дней в Париж, а потом вернусь к тебе. – Она бросила на него умоляющий взгляд, однако Билл держался твердо. Он ни о чем не сожалел, считая, что так будет лучше для них обоих.

– Не надо, – мягко сказал он. – Со мной все будет прекрасно. Ты должна уехать вместе с девочками. Ты же собиралась навестить своих родителей в Мэне. Я все равно скоро вернусь в Штаты. – Ему многое предстояло сделать. Нужно будет найти подходящее медицинское учреждение, где он смог бы провести ближайшее время, а потом найти жилье. Но пока об этом рано даже думать. В первую очередь надо сообщить Оливии и Джейн об их решении. И сделать это непременно вместе с Синтией, чтобы дочери поняли: мать и отец остаются друзьями. Для Билла это многое значило, да и для них наверняка тоже.

Жена с девочками отправились в гостиницу, а Билл всю ночь пролежал без сна. Ему хотелось снова увидеть Изабель, но он не желал рисковать, поскольку Гордон мог еще оставаться в городе. Да и в любом случае Билл сегодня слишком устал. День выдался очень тяжелым. За этот день он узнал, что скорее всего больше не сможет ходить, что, возможно, когда-нибудь вернется к занятиям сексом, он видел Изабель, имел стычку с ее мужем и сообщил своей жене, что хочет развестись. Даже на фоне аварии, которая так радикально все изменила, эти события трудно было назвать мелкими.

Глава 7

Гордон Форрестье улетел в Париж рано утром в понедельник. Перед отъездом в аэропорт он позвонил в больницу и вновь услышал, что изменений пока нет. Все вещи Изабель он забрал с собой, решив, что в ее нынешнем состоянии ей ничего не понадобится. Пролетая над Ла-Маншем, Гордон думал о том, что за время его пребывания в Лондоне ничто так и не прояснилось. Врачи по-прежнему не знали, придет ли Изабель в сознание, умрет или так и останется лежать в коме. То, что через пять дней после аварии она все еще оставалась жива, было хорошим признаком, причем каждый новый день прибавлял ей шансов, но состояние ее по-прежнему считалось критическим. Когда самолет приземлился в парижском аэропорту имени Шарля де Голля, Гордон пришел к выводу, что придется сообщить детям о случившемся. Надеясь на улучшение, он откладывал этот разговор со дня на день, но теперь понял, что никакого улучшения в ближайшее время не предвидится. Выкручиваться и дальше он не мог. Софи уже достаточно взрослая, чтобы знать правду, а Тедди волей-неволей придется с ней столкнуться. Считая, что сестра сможет как-то его утешить, Гордон собирался поговорить с ним о матери после возвращения Софи из Португалии – чтобы она поддержала брата. Ему самому никогда не приходилось выполнять подобную миссию, он даже не представлял, с какого бока за это взяться, тем более что с сыном он практически не общался.

Отдав водителю такси чемоданы, свой и Изабель, Гордон снова вспомнил дерзкого американца и произошедшую между ними стычку. Его все еще возмущала наглость Робинсона, позволившего себе осведомиться, почему он, дескать, ненавидит свою жену. Не посвященному в их жизнь человеку такое бы и в голову не пришло, так что Гордон склонялся к мысли, что с Биллом поделилась своими мыслями Изабель. На самом деле он не питал к ней ненависти. Она просто перестала для него существовать после рождения Тедди. В его сознании она была неотделима от всех последующих ужасов. С его точки зрения, Изабель из его жены превратилась в сиделку Тедди.

Возможно, мысль о том, что он якобы ее ненавидит, оправдывала в глазах Изабель ее связь с Биллом или, по крайней мере, флирт. Если они действительно были вместе в «Аннабелз», как утверждают газеты, то их отношения вовсе не так невинны и Билл Робинсон лжет. В голове Гордона по-прежнему крутились сотни вопросов, но толку-то… Билл Робинсон явно не собирался ничего ему рассказывать. Ситуация раздражала Гордона, хотя вряд ли можно было называть это ревностью: уже много лет он не чувствовал к Изабель ни романтического, ни сексуального влечения.