– Просто готовлюсь вернуться в реальный мир. Сразу после свадьбы меня ожидает куча работы, – пояснил Билл, но Джо понимал, что дело не только в этом. В последний месяц его будущий тесть перестал проявлять интерес к тренировкам и отказался от встреч с Линдой Харкорт. Хотя Билл и согласился провести в реабилитационном центре еще месяц, но мыслями он был уже далеко. Он часто бывал рассеян, не обращал внимания на окружающих и вообще походил на человека, пребывающего в глубокой депрессии.
Однажды в конце мая Билл буквально наткнулся на Елену, которая в слезах выезжала из столовой, – она едва не опрокинула его коляску.
– Эй, сбегать с места аварии – это преступление! – шутливо крикнул Билл. Остановившись, она, не глядя на него, уткнулась лицом в ладони. Подъехав поближе, Билл положил ей руку на плечо: – Ну, что случилось? Могу я чем-нибудь помочь? – Она молча покачала головой. Внезапно Билл заметил, что у нее на пальце нет обручального кольца, которое девушка все время носила, – того самого, с огромным бриллиантом. Все стало ясно. – Не хотите немного поговорить? – осторожно предложил он, и Елена кивнула. Они тут же направились в его комнату, где Билл протянул ей салфетки. Взяв их, она сквозь слезы улыбнулась:
– Простите меня. Я всем доставляю одни огорчения. – Даже плачущая, она все равно оставалась прекрасной.
– Я должен сам догадаться, в чем дело, или вы мне скажете?
– Это все из-за Серджо. Он… в общем, в последнее время дела складывались как-то странно. Он работал в Милане, и я никак не могла ему дозвониться. Несколько месяцев назад по его просьбе мы отложили свадьбу… Черт возьми, Билл, ведь мы встречались шесть лет… но пока со мной не случилось несчастье, так и не обручились. Я тогда подумала, что его сподвигло на это чувство вины, – ведь я в тот день работала именно с ним. Он заставлял меня отступать все дальше и дальше, пока я не упала с лестницы и… А теперь он мне сказал, что мы не можем пожениться, что чересчур много проблем и мне придется уделять слишком много внимания. Он говорит, что ему нужна более самостоятельная женщина. И все из-за этого! – Она хлопнула ладонями по коляске и снова залилась слезами. За прошедшие девять месяцев речь Елены значительно улучшилась, но в остальном, все осталось по-прежнему. Именно такого поворота событий и опасался Билл в случае с Джейн и Джо, именно поэтому он хотел сейчас дать свободу Изабель.
– Возможно, он просто испугался, – понимающе кивнул Билл. Серджо считался одним из самых преуспевающих молодых фотографов – ему было всего двадцать девять лет. Сейчас с ним согласилась бы работать любая модель, не прикованная к инвалидной коляске. Конечно, было бы прекрасно, если бы он выполнил данное Елене обещание, но если это выше его сил, убеждал ее Билл, то лучше осознать это сразу. – Знаете, Елена, если он не чувствует в себе достаточно мужества и терпения, то он поступил правильно. Значит, он не тот, кто вам нужен, и хорошо, что вы узнали об этом сейчас. – Поступок Серджо только подтверждал его предположения – «полноценные» люди не должны связывать свою жизнь с теми, кто под это определение не подходит. – Поверьте мне, Елена, когда-нибудь вы будете только рады, что так случилось. – От этого утешения она заплакала еще сильнее. Рассуждения Билла нисколько ее не убедили. Она любила Серджо и до сих пор считала, что это взаимно. К свадьбе все было готово: и подвенечное платье, и фотограф, и оркестр. Но оказывается, кое-чего не хватало.
– И почему же я буду этому радоваться? – сквозь слезы скептически, проговорила Елена.
– Потому что иначе вы стали бы ему обузой, и он бы вас за это возненавидел.
– Я не стала бы ему обузой! – с яростью воскликнула она. – Я такая же, какой была раньше! Я нисколько не изменилась. – Тут Джо и Джейн, очевидно, стали бы ей аплодировать, но Билл придерживался противоположного мнения.
– К сожалению, мы все изменились, иначе и быть не могло. И теперь наша жизнь ограничена определенными рамками. Есть вещи, которые нам не под силу, – тихо сказал он, думая об Изабель.
– Например? Танцевать? Кататься на лыжах? Ездить на роликах? Да кого это волнует? – Она шмыгнула носом.
– Серджо, очевидно, волнует. Он, по крайней мере, поступил честно, вы должны это ценить.
– Не стану я его ценить! Он просто дерьмо. За что он меня бросил? Ведь я не сделала ему ничего плохого.
– Конечно, не сделали. Просто вам не повезло. Нам всем не повезло – поэтому мы здесь.
– И нас никто никогда не полюбит из-за того, что мы такие? Ну, нет, вы ошибаетесь! Посмотрите на Джо и Джейн!
– Вы старше их и должны быть умнее. – Ей было двадцать восемь, она хотела жить, иметь семью, мужа, детей. – Я по-прежнему считаю, что они поступают легкомысленно и когда-нибудь за это расплатятся. Вдруг Джейн, как Серджо, поймет, что все это ей невмоготу? И что тогда? Ведь к тому времени у них будут дети, и это разрушит и их жизнь.
– Вы и вправду считаете, что мы никому не нужны? Но это же полная ерунда, и вы сами это прекрасно понимаете. Мы имеем такое же право на нормальную жизнь, как и все прочие.
– Не уверен, – мрачно заявил Билл. – Не смею говорить за других, но лично я считаю, что не имею права обременять кого-то еще своими проблемами. Это было бы несправедливо. – Оба знали, что он говорит об Изабель.
– Вы с ума сошли, Билл? – спросила она, уже больше беспокоясь о нем, чем о себе. – Вы несете ахинею. Серджо – настоящее дерьмо. Возможно, вы и правы: хорошо, что он ушел сейчас. Но это частность, не имеющая никакого отношения ко всем нам. Может, он меня вообще не любит или мечтает о другой жене…
– Моя точка зрения неизменна, – с вызовом проговорил Билл, и в глазах Елены появилась злость.
– Какая там точка зрения! Вы просто ощущаете растерянность и одиночество, вам неудобно в инвалидной коляске, вам кажется, что вы не вправе быть любимым. Я так не считаю и никогда считать не буду. В мире слишком много хороших людей, которых абсолютно не волнует, держат нас ноги или нет. Конечно, нынешнее мое состояние меня огорчает, я бы с удовольствием, например, бегала или носила туфли на высоких каблуках. Я этого не могу. Ну и что? Вы хотите сказать, что раз вы инвалид, то не можете любить женщину? Неужели вы такой слабый? Я этому не верю! – Она посмотрела на него испытующим взглядом.
– Может, и не такой, – уклончиво ответил Билл. В глубине души он понимал, что в словах Елены есть немалая доля правды. Если бы Изабель была прикована к инвалидной коляске, он любил бы ее не меньше, даже, может быть, еще больше. – Я просто хотел сказать, что эта ноша не для всех. И нужно тщательно взвесить, способен ли человек ее нести. Если сильно любишь, жаль взваливать на любимого такую тяжесть. – Он явно говорил о себе.
– Тогда пусть нас поместят куда-нибудь в ледяную пустыню, и проблема будет решена. В этом случае другим не придется проявлять сострадание или хотя бы прилично себя вести. Знаете что? Я преклоняюсь перед Джейн и Джо. Они верят друг другу, и они абсолютно правы. Все остальное не имеет значения, по крайней мере, для меня. Пусть мой муж окажется глухим, немым или слепым – если он хороший человек и мы оба любим, он мне подойдет. И эта инвалидная коляска тоже ничего для меня не значит.