Но и это не помогло.
Меллиора закатила наглому незнакомцу оплеуху, и сделала это так проворно, что он не успел защититься. Однако, увидев, как на его щеке отпечатались следы ее пальцев, она тут же пожалела о содеянном. Взгляд его мгновенно стал острым, как нож, и холодным, как зимний лед.
Меллиора кинулась бежать.
Он догнал ее, схватил за рубашку, и ткань затрещала. Не обращая внимания на то, что кусок ее одежды остался у него в руках, она продолжала бежать. Чувствуя за спиной его шаги, она свернула к воде, надеясь нырнуть и под водой ускользнуть от него.
Ее обожгло холодом. Как бы ни было прохладно на берегу, а вода в реке была гораздо холоднее. Меллиора нырнула глубоко, но это ее не спасло. Он вынырнул, словно демон, из глубины, вытащил ее из воды и снова швырнул на песок. На сей раз он смотрел на нее с такой яростью, что Меллиора невольно затряслась. От одежды остались одни клочья, и она была почти голой. Меллиора закрыла глаза, не желая встречаться со взглядом незнакомца, боясь того, что он может сделать с ней.
– Н-не... н-не...
– Что «не»? – резко спросил он.
– Н-не... н-не смей...
– Ага! Значит, я не должен нападать на тебя? Не должен лишать тебя твоей добродетели? А ты мне скажи, есть она у тебя, добродетель?
Меллиора открыла глаза и встретила его неподвижный взгляд.
– Ты самонадеянный дурак. Можешь привести меня к королю и получить награду, о которой так мечтаешь, но если ты меня тронешь...
– Ну конечно, твои совершенно голые благородные прелести искушают меня!
Его насмешливый, бесстрастный тон настолько поразил Меллиору, что она замолчала. Однако продолжала сверлить его взглядом, не будучи вполне уверенной в том, что правильно поняла его слова.
– Отпусти меня!
– Отпустить тебя? Когда я так соблазнился тобой? Как я могу отпустить тебя, такую благородную и красивую?
– Зачем ты меня так мучаешь? – выкрикнула она и подумала, что вряд ли можно испытать больший страх или унижение. Эта мысль придала ей смелости. – Ты не посмеешь причинить мне зла, и мы оба это знаем. Ты...
– Гм, это как сказать. Видишь ли, есть разные викинги. Норвежцы, датчане, шведы... И все они любят вести переговоры. Вероятно, твои родственники хотят, чтобы ты вернулась непорочной и не разрезанной на части.
В таком случае хотелось бы знать, что они потребуют па переговорах взамен. А еще есть шотландские мятежники, которые могут заплатить за тебя хорошую иену, не слишком беспокоясь о том, вернулась ты к ним опозоренная или нет.
– Мои родственники убьют тебя, если ты...
– Если я?.. – вежливо спросил он.
Щеки Меллиоры залились густой краской. Она чувствовала, что его тело прикасается к ее обнаженному телу. Он смотрел на нес, и она не знала, что именно он видит. Ей хотелось заползти под одеяло, закрыть глаза, притвориться, что она никогда не убегала из теплого замка. Ее колотил озноб. Просто день был такой холодный, холодной была река. Она пыталась убедить себя, что дрожит совсем не от страха. И понимала, что лжет. Она должна как следует думать, прежде чем что-то сказать.
Меллиора ахнула и задрожала еще сильнее, когда мужчина дотронулся до ее щеки и провел пальцами по лицу. Он заговорил, и голос у него был низкий, хрипловатый и, кажется, проникал ей под кожу.
– Ах, какая благородная! Благородное лицо, благородные груди, благородный... Словом, все благородное, не так ли, миледи? Какой щедрый, красивый, благородный подарок!
Страх перерос в панику, и она замахнулась, чтобы снова ударить его. На сей раз он оказался настороже, схватил ее за кисти и пригнул их книзу. Насмешливый тон сменился сдержанным гневом.
– Предлагаю больше этого не делать.
– Предлагаю тебе катиться ко всем чертям! – огрызнулась Меллиора. Однако он посмотрел на нее таким взглядом, что она заговорила, пытаясь скрыть глубину своего страха: – Я замерзла! Я умру, и ты ничего за меня не получишь!
– Ты не умрешь, – возразил он, – если я окончательно не потеряю терпения и не задушу тебя.
– Делай со мной то, что собираешься делать, или отпусти меня! – выкрикнула она.
– Миледи, ты торговалась и приказывала, употребляя самые разные слова. Кроме одного.
– И что это за слово?
– Слово «пожалуйста». Правда, ты скорее всего не приучена его употреблять.
– Мне очень хорошо знакомо это слово.
– Стало быть?..
– Однако я не привыкла его употреблять, имея дело с продажным наемником, который нападает на меня.
Мужчина прищурился.
– А ты попробуй. Что ты при этом потеряешь?
– Отпусти меня. Пожалуйста. Он улыбнулся.
– Отпусти меня, пожалуйста! Что ты делаешь? Ты ведь сказал, что отпустишь меня...
– Я сказал, чтобы ты попробовала сказать. Но ты назвала меня продажным наемником.
Меллиора скрипнула зубами, но затем подумала, что ей и в самом деле следует взять себя в руки. Она должна притвориться, что соглашается с ним, какую бы чушь он ни нес, если она хочет освободиться.
– Я замерзла. Пожа...
– Разумеется, замерзла. Ты промокла и к тому же голая.
– Пожа...
– И ты сама полезла в эту мерзкую холодную реку.
– Я знаю, почему я замерзла...
– Я тебя нисколько не согреваю? – спросил он. Меллиора покачала головой.
– Ты морозишь меня, – тихо сказала она. – Никогда в жизни мне не было так холодно.
– А тебе все еще страшно?
Меллиора нахмурилась. Конечно же, ей страшно. Однако она никогда-никогда не скажет ему об этом.
– Такие трусы, как ты, не могут меня испугать, – ответила она.
– Жаль. А я хотел было отпустить тебя.
– Ой! – воскликнула она. – Я боюсь, мне страшно, пожалуйста, отпусти меня!
Он склонился к ней.
– Ты не боишься, и тебе не следует меня бояться. Ты думаешь, что твое происхождение и королевская рука могут тебя защитить. Это не так. Ты рядом со мной, я не отпущу тебя, и ты не знаешь, что я собираюсь делать. Тебя опекает король. То есть, миледи, он владеет тобой. Ты затеяла рисковое дело и, следовательно, виновна в измене.
– Нет! Я ничего не сделала, только...
– Оказалась на берегу реки, голая и озябшая, вместе с незнакомцем, который в десять раз сильнее тебя.
Меллиора молча смотрела на мужчину. Если он и в самом деле предан королю, то не тронет ее. И она докажет, что подлинная сила заключается в уме человека.