— Ты с нами…
Он попытался сконцентрировать взгляд. Колдунья сидела сбоку от него.
— Я жив… кажется. Она улыбнулась:
— Ты хорошо отдохнул?
Он не собирался рассказывать ей о своих снах.
— Убирайся к черту, иди в ад, сгори там!
— Ты голоден?
— Нет! — солгал он. Голодные спазмы сводили желудок. — Пить!
Она протянула ему ковш.
Люциан взял его и начал жадно пить. Жидкость текла по подбородку и капала на грудь. Она была вязкой и солоноватой. Он посмотрел внутрь лохани. Кровь?!
Его внутренности сжались в тугой узел. Люциан резко поднял голову. Женщина была невозмутима.
— Где мы? — холодно спросил он.
— Подплываем.
Она поднялась и пошла прочь.
Крепко ухватившись за балку, он встал.
На палубе было полно воинов. Они приводили в порядок свое оружие. Со всех сторон доносились разговоры и смех. Судно входило в какой-то залив.
Вскоре оно, чиркнув дном по песку, остановилось. На палубе начался такой шум, что можно было оглохнуть. Из трюмов вывели лошадей. Воины начали спрыгивать на мелководье и двигаться в сторону берега.
Люциан догадался: викинги решили напасть на новое поселение. И он не ошибся — ночь наполнилась страшными криками.
Викинги врывались в дома маленькой деревушки, грабили и убивали. Застигнутые врасплох селяне, пытаясь спастись, прятались в ночи, но их настигали смертельные удары в спину, и они падали. Люциан слышал молитвы, которые звучали не на его родном языке и не на ирландском… Северяне!
«Значит, они дошли уже до Гебрид, — подумал он. — Эти острова принадлежат викингам. Неужели они нападают даже на своих?»
Он скрежетал зубами и был готов ввязаться в битву, чтобы защитить несчастных и даже умереть, лишь бы не быть безучастным свидетелем жестокого и бессмысленного истребления людей.
Неожиданно все стихло. Люциан наблюдал, как тех, кто еще остался в живых, собирают на берегу. Черноволосая незнакомка бродила среди своих жертв.
Люциан все это время оставался на корабле, но, как ни странно, хорошо видел глаза плененных мужчин. Они горели ненавистью, в них читалось нескрываемое желание убить захватчицу. Боже, казалось, он даже слышит их мысли. Он чувствовал их страх…
Люциан закрыл ладонями уши.
В это мгновение колдунья вдруг схватила за руку девушку, которая пряталась за спину убеленного сединой воина. Стройная красавица была еще совсем ребенком. Черноволосая женщина притянула девушку к себе. Старик выступил вперед и схватился за меч, но его опередил один из викингов. Зловеще блеснув в свете луны, широкое лезвие клинка впилось в человеческую плоть. Седая голова покатилась по мокрому песку.
Казалось, что девушка не заметила гибели отца. Она не отрываясь смотрела на колдунью, которая прикоснулась рукой к подбородку девушки, и та послушно подняла голову. Незнакомка сорвала с пленницы простую шерстяную тунику, склонилась к горлу девушки, погладила его рукой… и вонзила в юную плоть свои зубы.
Люциан пришел в ужас, но… не от увиденного, а от желания овладеть ведьмой. Потом оно сменилось ощущением страшного голода. Его мучила жажда…
…Он слышал все… как брызжет кровь, как бьется сердце девушки и как его удары становятся все медленнее и тише…
Насытившись кровью, незнакомка оттолкнула безжизненное тело в сторону, что-то сказала одному из своих людей. Он поднял топорик и одним взмахом отрубил девушке голову. У Люциана все поплыло перед глазами, колдунья повернулась к кораблю и подняла руку.
Неожиданно трое из ее людей, до сих пор остававшиеся на борту, спрыгнули в воду и направились к берегу. И снова Люциан не заметил, чтобы их ноги касались воды.
Воины слились с толпой пленников. Они высматривали себе жертвы.
Люциан застонал от боли, ощутив, как брызнула кровь, он чувствовал ее запах и испытывал при этом страшную дрожь… Его ладони сжались в кулаки, он впился в них зубами, напрягая каждый мускул, пытаясь подавить боль и безумный голод… Затем он посмотрел вверх… ему пришлось это сделать. Она смотрела на него, и он видел ее глаза. Они улыбались.
Потом он оказался рядом с ней. Хотя не помнил, чтобы сделал хоть шаг. Люциан стоял рядом с ведьмой, а она… Она держала за волосы свою жертву. Люциан попытался закрыть глаза, но услышал, как пульсирует в сосудах жертвы кровь. Теплая и сытная…
«Вонзи свои зубы…» — слова приказа молнией пронеслись в его в мозгу.
— Нет, никогда!
Тогда она сама вонзила зубы в бледную плоть. Фонтаном брызнула кровь, и Люциан понял, что больше не вытерпит томления.
Незнакомка положила руку ему на затылок, взяла за волосы и силой придвинула его губы к горлу жертвы. Он почувствовал пьянящий вкус теплой крови… Его рот раскрылся.
Он начал пить, высасывать живительную влагу. Он делал это небрежно и никак не мог напиться… А потом кровь вдруг перестала течь. В жертве больше не было жизни.
У него в руках было мертвое тело. Это была прелестная молодая женщина… У нее была жизнь, семья, будущее…
Острая боль пронзила душу Люциана. Он зарычал и услышал смех незнакомки.
— Сука! — крикнул Люциан, отшвырнул в сторону безжизненное тело, поднялся и бросился на колдунью. Он был готов разорвать на части это чудовище.
Но она отошла в сторону, и он попал в руки одного из ее приспешников, который легко отбросил его на землю. Ничего не соображая, он снова набросился на женщину. Теперь уже она поймала и вывернула его руку. Люциан удивился такой силе. Колдунья поставила его на колени и отпустила.
Он поднялся и вновь бросился на нее, но встретил мощный удар и растянулся на песке…
На этот раз Люциана поднял один из тех, кто оставался с ним на борту, а потом сошел на берег. Люциан попытался прийти в себя, но очередной удар отбросил его к дереву.
Приподнявшись на локтях, он огляделся. Его взгляд остановился на жителях, которые выжили после нападения. Люциана поразило, что на лицах этих людей было написано полное безразличие к происходящему. Они были похожи на овец, которые не соображают, что их ждет.
Неожиданно Люциан заметил колдунью. Она стояла рядом.
— Ты сука! Ты чудовище! — выкрикнул он. Незнакомка улыбнулась:
— Тебе понравилась кровь, было вкусно, правда?
— Нет!
— Редко бывает так вкусно. Девчонка была совсем молоденькой и… невинной.
Она смотрела на Люциана сверху вниз. Ее помощник, тот самый, что ударил его, находился поблизости. Он был высокий и сухопарый.
— Пойми хорошенько, теперь ты тоже чудовище, — сказал он Люциану.
— Неправда! — От отрицания очевидного ему стало плохо. Люциану понравилась кровь, очень понравилась. Она была вкуснее меда и вина, она насытила и согрела. Она прекратила жуткую боль, которая до этого разрывала его изнутри. — О Боже!..