Потом Рутгер потерял сознание…
Келли постепенно приходила в себя, и ее охватила паника — она знала, что в комнате находится Рутгер, и опасалась самого худшего.
Однако первое, что увидела Келли, — это труп лежавшего на полу Рутгера. На стуле напротив ее кровати сидел полицейский.
Он рыгнул и приложил руку ко рту. На лице у него на мгновение проступило смущение.
— Извините, — сказал он.
Потом встал и легко, как пушинку, поднял Рутгера с пола. При этом руки и ноги у Рутгера болтались, как у тряпичной куклы.
Полицейский быстрым, почти неуловимым движением оторвал Рутгеру голову.
Увидев это, Келли снова лишилась чувств.
Полицейский сделал шаг к ней.
Он снова летел вперед на лошади, и копыта ее стучали в унисон с его сердцем.
Перед ним простиралось поле битвы.
Ударила пушка, потом послышался свист снаряда, грохнул разрыв, во все стороны полетели комья земли и песок, и ему на миг запорошило глаза. Протерев глаза, он втянул в себя пахнувший порохом и кровью воздух сражения. Неподалеку заржала чья-то лошадь.
— Не гнать! — скомандовал он. — Держитесь ближе к деревьям.
Он оглянулся и увидел у себя за спиной людей в военной форме. Это были его люди, он знал их лица, но почему-то не помнил имен. Но он точно знал, что все эти люди зависели от него и он отвечал за их жизни.
Уж скорее бы вечер… Тогда он увидит ее, а ради этого он готов был переплыть Миссисипи или даже штурмовать ад. Чтобы жить и сражаться, ему было необходимо знать, что она ждет его…
Снова раздался выстрел, грохнул разрыв, и в следующую минуту у него перед глазами все завертелось, и ему показалось, что небо обрушилось на землю…
Когда Шон пробудился, сон стал быстро блекнуть и выветриваться из памяти.
Сколько же он спал? И не кричал ли? Не разбудил ли он Мэгги? Шон потянулся к ней.
Мэгги рядом с ним не было.
Шон вскочил. Вот тебе и раз! Ушла! Но куда? Может, к себе в офис, чтобы переодеться и принять душ перед началом рабочего дня? Не дай Бог! Разве она не знает, что по Новому Орлеану бродит маньяк?
— Мэгги? — на всякий случай крикнул Шон хриплым от волнения голосом.
— Шон?
Он крутанулся на постели. Мэгги стояла в дверях ванной комнаты голая и мокрая, со стаканом воды в руках.
— О Господи, Мэгги! — воскликнул Шон, с облегчением переводя дух.
Мэгги грациозно подошла к кровати и поставила стакан на прикроватный столик.
— Шон, — нежно повторила она.
— Господи, Мэгги, как же ты напугала меня!
— Как видишь, я здесь, Шон.
Он притянул ее к себе и усадил на постель. Обняв Шона, она всмотрелась в его глаза.
— Знаешь… я тебе солгала, — тихо призналась она.
— И в чем же?
— Вчера вечером я сказала, что начинаю в тебя влюбляться.
— Так, значит, это неправда?
У него отчаянно заколотилось сердце.
— Я люблю тебя, Шон, — прошептала она.
Он улыбнулся и прижал ее к себе. Мэгги положила руку ему на грудь.
— Но я так боюсь, Шон, — добавила она едва слышно. — Я так напугана.
— Не бойся, Мэгги. Я с тобой, и я тебя люблю.
Прижавшись друг к другу, они молча сидели в зыбком царстве мрака и теней: до рассвета было еще далеко.
Шон догадывался, почему она боялась.
Он и сам чувствовал страх.
Боялся потерять ее.
Поскольку в такую минуту говорить не хотелось, Шон, сжимая Мэгги в объятиях, поклялся себе никуда ее не отпускать.
Лондон, сентябрь 1888 года
Бульварные газеты пестрели самыми невероятными заголовками. Обыватели, кроме того, черпали информацию и из других источников. Так, доктор Джон Бакстер Филипс, главный полицейский хирург, в серьезно обоснованной научной статье утверждал, что человек, зарезавший Энни Чепмен, имел квалификацию врача. К такому выводу он пришел, взглянув на разрезы на теле жертвы — они были сделаны рукой хирурга.
Газеты писали о существе, способном растворяться во мраке ночи. Многие считали убийцу мясником или хирургом. Кое-кто полагал, будто этот человек убивал, желая получить человеческие органы для научных опытов, но большинство склонялось к мысли, что убийца — маньяк, сумасшедший.
У полиции находилось под подозрением несколько человек. Скотленд-Ярд арестовал даже Кожаного Фартука — Георга Пицера, колбасника, эмигранта из Германии, но скоро выяснилось, что у него есть железное алиби на все случаи убийств, к его выпустили.
Нескольких других подозреваемых полиция едва спасла от разъяренной толпы, намеревавшейся линчевать их.
Хотя поначалу жители Ист-Энда были объяты страхом, но со временем проститутки снова вышли на панель, чтобы зарабатывать на жизнь.
В Лондоне шла пьеса по повести Стивенсона «Доктор Джекилл и мистер Хайд». Питер пригласил Лору и Меган в театр на этот спектакль. Все были в восторге от прекрасной игры актеров, но после спектакля Питер впал в такую сильную меланхолию, что Меган испугалась за него. Лора, которой Питер ни словом не обмолвился о своих страхах, считала, что мрачность мужа связана с чрезмерным переутомлением, и предложила ему отдохнуть и посидеть дома. Питер последовал совету жены и неделю из дома не отлучался. Тем не менее по истечении недели он решил вернуться к работе.
Как обычно, Меган вызвалась сопровождать его.
По мере того как сентябрь близился к концу, она все больше успокаивалась. Многие считали, что убийца перебрался из Ист-Энда в другое место города. Меган же, не сомневавшаяся в невиновности Питера, решила, что Аарон избрал себе другие угодья, богатые дичью, и оставил ее наконец в покое.
Но потом убийца нанес новый удар.
Вернее, два. Это произошло ранним утром 30 сентября, когда Питер отошел от Меган, чтобы поймать кеб.
Меган болтала с Энн Чарлтон, больного младенца которой они с Питером зашли проведать. Женщины и младенец находились в тесной комнатке на Провиденс-стрит. Питер вышел и не вернулся. Меган встревожилась. Извинившись перед Энн Чарлтон, она отправилась на розыски Питера.
Стоял предрассветный сумрак, и по улице стлался густой туман. Пламя газовых фонарей, освещавшее улицы мрачным зеленоватым светом, придавало всему зловещий вид, но не могло рассеять темноту.
— Питер! — крикнула Меган во весь голос и помчалась по улице.
Все улицы в Ист-Энде казались ей одинаковыми — грязными, узкими, захламленными ящиками и всякой дрянью. И в каждом темном углу ей чудилась чья-то тень.
Выбежав на Бернер-стрит, она услышала пронзительный вопль: «Человека убили!» Увидев начинавшую собираться толпу, Меган поплотнее запахнулась в плащ и, едва дыша, направилась к месту преступления. Там уже стоял констебль, охранявший тело.