— Какая же ты лицемерная лгунья, моя прелесть! Сама-то ты убивала. И это все доказывает.
— Только когда…
— Как только ты выбирала себе жертву и решала, что она должна умереть. Брось, Мэгги, ты такое же родимое пятно сатаны, как все мы, и желаешь иметь силу и власть Бога. Но тебе еще кажется, что ты имеешь право судить других.
Она покачала головой:
— Иди к дьяволу, Аарон. Там твое место. Я, надеюсь, принадлежу к Божьим созданиям.
— К глупым созданиям, поскольку Господь давно отвернулся от тебя. Неужели ты думаешь, будто получишь прощение лишь потому, что пьешь кровь из банка Красного Креста? — хмыкнул Аарон.
— Глупости, Аарон. Потому что Господь уже всех нас простил. Неужели человек может думать, будто Господь простит его за то, что он покупает кровь? Какая наивность! Вообще-то я полагаю, что есть существа, которых Господь проклял задолго до того, как их создал, и одно из них — ты!
Саркастический смех Аарона, казалось, отдавался эхом во всем доме.
— Создал? По-твоему, мы были созданы?
— Да. Я абсолютно в этом уверена.
Тень на стене — а это и был Аарон — покачала головой:
— Ну нет. Мы дети ночи, квинтэссенция тьмы, если угодно. Мы — воплощенное зло, вроде крокодилов, пауков «Черная вдова» и тому подобных смертоносных тварей. Мы все, Мэгги, рождены, чтобы убивать… В каком-то смысле мы оказываем населению пользу, как смертельные болезни, сокращаем его численность. А ты, глупышка с куриными мозгами, пытаешься все это отрицать. Ты прячешься от реальности, отгораживаешься от нее жалким фанерным щитом морали.
— Я не желаю быть монстром, Аарон, — вот в чем дело.
— Не желаешь? И в этом-то все дело? Но может, ты изменишь свое решение? Мэгги, проси у меня прощения! Лучше всего — бросься мне в ноги. Когда ты проделаешь все это, возможно, я отпущу и этого старого хрена, и твоих подружек живыми…
— Повторяю: я не желаю быть монстром, Аарон!
— Тогда я принесу в жертву нашему общему делу старого Кеннеди. Старый Кеннеди, а? Как ты к нему относишься?
— Я сделаю все, что ты хочешь, Аарон, только не причиняй ему вреда…
К тому времени Мэгги добралась до Энджи и Сисси. Они были связаны собственными чулками, да так крепко, что у них посинели колени и лодыжки.
Все трое обменялись взглядами. Кого освобождать первой — Энджи или Сисси? Если Энджи была еще довольно бодра и могла постоять за себя, то голова Сисси клонилась все ниже, и даже если бы им удалось вырваться из плена, ее все равно пришлось бы поддерживать при ходьбе.
Мэгги закричала от боли, когда серая тень нанесла ей сильнейший удар по плечам.
— Зачем вмешиваться, Мэгги? Я ведь еще не решил никого освободить.
— Я сказала, что готова на все, лишь бы…
— Сначала ты сослужишь мне службу губами. Подойди ко мне.
— А где ты? — спросила Мэгги, поднимаясь на ноги.
Сила Аарона и впрямь была ужасна. Она решила, что справлялась с ним прежде только потому, что ею владела ярость, когда он убивал кого-то, кто был ей дорог, и Мэгги было уже все равно, жить или погибнуть самой. На этот раз Аарон повел себя изощреннее: захватил в плен ее друзей, но никого из них пока не убил.
— Где ты? — снова спросила она. Мэгги хотелось вывести его из библиотеки. Это дало бы ее подругам возможность освободиться.
Когда она подошла к столу, за которым сидел старый Дэ-ниэл Кеннеди, сзади на нее повеяло холодом. Мэгги обернулась и увидела наконец своего врага. Давно не сталкивалась она с ним в открытом бою: забыла, что он всегда подходит и нападает сзади.
Теперь Аарон стоял прямо перед ней — красивый и элегантный, но его черты были искажены яростью.
Он приподнял голову Дэниэла за волосы и приставил ему к горлу клинок длиной в шесть дюймов.
— Помнишь, Мэгги, как делаются такие штучки? Берется такой вот нож и…
— Я все очень хорошо помню, Аарон. Но я помню еще кое-что: начав кровавую оргию в Новом Орлеане, ты проделал все так, чтобы кое-какие твои деяния приписали Люсьену. Или я ошибаюсь?
Аарон пожал плечами:
— А почему бы и нет? Конечно, такой обман долго бы не продлился, но я вдруг подумал, что ты, узнав об этом, разочаровалась бы в старом товарище — этом, с позволения сказать, царе вампиров, который в последнее время ведет себя, как овечка Долли на заливном лугу.
— Ты льстишь себе, Аарон. Никто из наших никогда не спутает тебя с Люсьеном.
— Давай лучше вернемся к нашему делу, Мэгги. — Аарон выразительно указал острием ножа на горло Кеннеди. — Итак, что ты готова для меня сделать, чтобы я выпустил на свободу этого старого олуха? В этот момент он находится так близко от смерти, что я почти чувствую ее запах.
— Аарон…
— Опять начинаешь свои психологические игры? В этом смысле с тобой надо держать ухо востро. Но игры играми, а я готов прозакладывать душу, которой у меня нет, что прежде чем ты попытаешься вырвать у меня нож или сделать хоть что-нибудь еще, голова этой старой обезьяны скатится с плеч. Это я тебе обещаю.
— Хорошо. Ответь тогда мне всего на один вопрос. Ты вот спрашиваешь, что я готова для тебя сделать. Что ты имеешь в виду, Аарон?
Аарон размышлял, улыбаясь.
— Но я же ясно сказал, еще в самом начале. Прежде всего встань передо мной на колени, Мэгги.
Медленно, не сводя с него глаз, она опустилась на колени.
— Теперь скажи, что сожалеешь о наших многолетних ссорах и идейных расхождениях. Только не поднимайся с колен! Ползи ко мне и говори, как ты обо всем этом сожалеешь.
И Мэгги поползла, понимая, что выхода у нее нет. Аарон не блефовал на этот раз.
Время… Ей надо выиграть время и как следует все обдумать.
— Отпусти его — и я уйду вместе с тобой, — сказала она.
— Давно известно, Мэгги, что ты ужасная лгунья.
Она покачала головой:
— Я говорю правду, Аарон. Если ты отпустишь старика и девушек, я сделаю все, что ты захочешь.
— Как это благородно!.. Но сначала надо получить доказательства того, что ты говоришь правду. Ползи ко мне, Мэгги… На коленях! Теперь ты все время будешь передвигаться на коленях. А теперь поцелуй меня, Мэгги, с огнем и страстью. Этот поцелуй станет залогом будущих ласк.
Она стояла перед ним на коленях, но Аарон не двигался. Острие его ножа находилось в опасной близости от горла старого Кеннеди.
Мэгги дотронулась до щеки Аарона, приподнялась и коснулась его губ. Его рот был холоден, а губы сомкнуты. От них пахло кровью. Это должно было бы распалить в ней жажду крови. Во всяком случае, Аарон думал именно так.
— Хочется крови, Мэгги, а?