Теперь остается ждать встречи.
Автобус чуть сбавил скорость, свернув на грунтовую дорогу. Машина с кубинскими агентами шла следом.
Как много ненужного и непонятного в этой операции, в который раз вспомнил Бернардо, до сих пор не найден ответ на вопрос, кто и зачем стрелял в него в Мадриде. Кто мог узнать о его приезде в Мадрид, кто мог так быстро подготовиться и уже через несколько часов после встречи с Инес выстрелить ему в ногу. Второй, не менее важный вопрос — как могло получиться, что профессионал такого класса, сумевший правильно вычислить момент появления Бернардо в отеле «Палас», тем не менее не сумел попасть в него, имея в руках высококлассное снайперское ружье. Неужели действительно промахнулся? Если учесть, что Бернардо даже не шевельнулся, подобное представлялось невероятным. А если этот снайпер стрелял, то почему он стрелял в ногу? Или, может, ему кто-то просто помешал? Наконец, третий вопрос — кому понадобилось убивать Альфредо? В условиях, когда нужно было максимально использовать представившийся шанс и затаиться, глупый убийца убивает Альфредо Барроса, тем самым еще раз косвенно подтверждая, что стрелявший в Бернардо мог знать, кто именно стоит перед ним. Или снайпер охотился исключительно на Альфредо, и тогда Бернардо прав, утверждая, что получил выстрел по ошибке. Наконец, последний пункт — почему нельзя, чтобы кубинцы знали о его знакомстве с Ириной? Почему она решила предупредить его заранее и исчезла, не сказав ни слова. На все эти вопросы у него не было ответов. Но сегодня он рассчитывал узнать ответ хотя бы на последний из вопросов.
Микроавтобус подъехал к высокому каменному забору и просигналил. Ворота почти сразу начали открываться. Едва они открылись, машина въехала во двор, и Бернардо увидел идущих навстречу двоих неизвестных кубинцев и Сергея Валентиновича Чернова. Ирины среди них не было.
На Кубу они прилетели из Стокгольма. Теперь их было четверо. Сам Сергей Валентинович, Ирина, неизменный Митя, всегда находящийся при генерале, и присоединившийся к ним в столице Швеции некто Сальвадор Перейра. Во всяком случае, так его представлял остальным Чернов.
Перейра был высокого роста, смуглый, с характерным для «латиноса» разрезом глаз. Он с первой минуты начал говорить по-испански, и Ирина решила, что он, как и Бернардо, бывший гражданин одной из латиноамериканских стран, согласившийся на сотрудничество с российской разведкой. Это разожгло ее любопытство, и почти весь перелет она не давала спать новенькому, пытая его различными вопросами. Лишь когда самолет уже пошел на посадку, Перейра вдруг громко зевнул и сказал на очень хорошем русском языке, даже с каким-то вологодским оканьем:
— Вот ты липучка. Даже спать мне не дала. А я ведь уже два дня в самолетах. Боялся в Стокгольм опоздать.
— Ты русский, что ли? — Она не верила своим ушам.
— Нет, китаец, — пошутил он, — конечно, из России. Мама у меня русская, а папа — мордвин. Просто разрез глаз у нас от бабушки, башкирки. А меня еще с детства «индейцем» назвали.
Ирина обиженно надулась. Перед этим дураком она изгалялась столько времени. Мог бы и сразу сказать, что русский. Знавший обо всем Чернов весело подмигнул «Перейре». Это по его просьбе тот разыгрывал женщину. Генерал не любил терять даром времени. Даже полет в самолете можно было использовать, чтобы еще раз проверить своего сотрудника в деле. Если ему поверила даже такой опытный специалист, как Ирина, значит, легенда у него сработана неплохо. В свою очередь, Ирина получила очередной сильный щелчок по самолюбию и теперь будет еще более осторожной и недоверчивой по отношению к любому незнакомцу, даже если он летит с ними в самолете и считается ее коллегой.
В Гаване их встречали сотрудники кубинской разведки. На встречу приехал и Рамон, начальник того самого отдела, вместе с которым они и планировали осуществить данную операцию. В прежние времена, когда дружба кубинских и советских разведчиков казалась нерушимой и прочной, гостей встречали радостными объятиями, везли в Центр, ничего не скрывали. Теперь рукопожатия были условные и официальные, их отвезли на загородную базу и сухо сообщили, что всю дальнейшую координацию совместных действий они обсудят завтра. Чернов, готовый к подобному холодному приему, казалось, не высказывал никакого удивления. Если в прежние времена почти каждого приехавшего на остров генерала, а тем более одного из высших офицеров КГБ принимал сам Фидель, то теперь для Чернова не нашлось времени даже у начальника кубинской разведки, который знал Сергея Валентиновича лично. Менялись времена, менялись нравы Только на следующее утро приехал Рамон. Он сообщил, что встреча с руководителем ДГИ состоится во второй половине дня. Кубинцы явно демонстрировали свою независимость. После августа девяносто первого отношения были уже не дружескими, а деловыми, не товарищескими, а партнерскими.
Нужно отдать должное Рамону, он не стал излишне драматизировать ситуацию, являясь на встречу в присутствии российского представителя из посольства и сотрудника министерства иностранных дел Кубы, что полагалось делать в таких случаях по статусу группы, прибывшей на остров. Разведка имела свою специфику, и здесь при всей приближенности к общей политической ситуации не проходило глупое фанфаронство.
Теперь они сидели вдвоем и тщательно обсуждали детали предстоящей операции. Или делали вид, что тщательно обсуждали. Каждый из них понимал, насколько изменились отношения их государств за последние несколько лет. И если Рамон, как человек более твердый и более последовательный, серьезно страдал из-за этого, понимая, какой вред наносят его народу подобные неискренние отношения между их государствами, то для циника и прагматика Чернова вообще никаких проблем не существовало. Для него в разведке важна была даже не собственная страна. Его интересовало прежде всего надлежащее исполнение порученного ему дела. Это был фанатик службы, но фанатик расчетливый, умный и практичный. Просто, как профессионал, он все остальное полагал вторичным. В том числе и отношения между их странами, и принятую в данный момент в стране идеологию. Он был профессионалом.
А это предполагало надлежащее исполнение своей работы без ссылок на разного рода мотивы и эмоции. Им просто не было места в его системе координат.
Для начала Чернов очень убедительно рассказал о помощи сальвадорским партизанам, которую они запланировали. Он подробно рассказывал о просьбах сальвадорцев, о контактах с их представителями, в том числе и через кубинских агентов. Рамон слушал внимательно, не перебивая. Пока все рассказанное генералом подтверждалось агентурными донесениями самих кубинцев.
— Мы решили оказать такую помощь, — закончил свое короткое сообщение Чернов, — и подготовили специальную пару, использовав вашего и нашего старого сотрудника, раньше так много помогавшего нашим двум разведкам — сеньору Инес Контрерас. Мы связались с ней через нашего связного, — здесь Рамон насторожился, но Чернов не сказал больше ни слова, не уточняя, кто именно был связным, — и рассказали ей о нашем плане. В Сальвадор она должна была поехать со своим новым «супругом». По-моему, они уже на Кубе.