– Все, Гошка, мне надо бежать, но я тебе обязательно позвоню.
Она сомневалась. Но он действительно позвонил на следующий же день и предложил встретиться. С тех пор они начали общаться, не очень часто, примерно раз в месяц созванивались и раз в год встречались, ходили в кафе или просто гуляли. Но если у Марго что-то случалось, например болели мама, муж или дочка, Борис начинал звонить каждый день, а то и по нескольку раз в день, справлялся о здоровье, спрашивал, не нужна ли какая-то помощь. Когда ситуация разрешалась, он опять переходил на режим ежемесячных звонков. Они никогда не вспоминали свой роман и не обсуждали, правильно ли сделали, что расстались тогда. Просто выстроили свои отношения заново и сделали их теплыми и дружескими.
Когда Марго было пятьдесят, а ее дочери – двадцать три, внезапно умер муж Марго. Удар оказался неожиданным, муж ничем не болел и считался полностью здоровым, просто упал и умер прямо на улице. Марго не справилась с шоком, она совершенно растерялась и никак не могла собраться с мыслями даже для такого простого дела, как заваривание чая. И тут рядом оказался Борис, который дневал и ночевал у Марго, поил ее чаем, кормил, заставлял ходить на прогулки и постоянно разговаривал с ней. Он к этому времени уже развелся и жил один. Так прошло около месяца, в течение которого Марго, взявшая на работе отпуск, сидела дома и ждала Бориса. Ему отпуск посреди учебного года, конечно же, не дали, но он приезжал к ней сразу после окончания занятий в университете. Борис к этому времени уже защитил докторскую и заведовал кафедрой, так что своим временем распоряжался довольно свободно. Марго начала постепенно приходить в себя, и Борис как-то сказал, что она слишком бледная, ей нужен свежий воздух и он на три дня забирает их с дочерью к себе на дачу. Туда же приехал и двадцатисемилетний сын Бориса, такой же высокий, легкий, горячий и живой, как его отец. Неудивительно, что дочь Марго влюбилась в него с первого взгляда. Через полтора года сыграли свадьбу, шел 1995 год, и новоиспеченный зять Маргариты Михайловны поставил вопрос о переезде в Канаду. Он хотел, чтобы уехали все, включая отца, мать и тещу, но Борис и Марго отказались сразу. Ей было пятьдесят два, Борису пятьдесят четыре, до пенсии далеко и можно еще поработать, а что они будут делать там, за границей? В их возрасте найти работу будет нелегко, а сидеть дома и ждать, пока появятся внуки, как-то глупо. Тем более что у Марго мама и сестра остаются в России, а бросить их она не может.
– Я бы поехал, – задумчиво сказал тогда Борис. – На преподавательскую работу меня бы взяли, французский у меня хороший, говорю свободно. Но ведь тоска зеленая среди чужих! Нет, я здесь родился, здесь и пригодился. И без тебя, Гошка, я вообще загнусь от скуки. Давай-ка я лучше к тебе поближе перееду.
– Это как? – не поняла Марго.
– У тебя соседи по лестничной площадке живут в «двушке», а у них двое маленьких детей и никаких перспектив на расширение жилплощади. Я как-то по случаю с ними разговорился и все выяснил. Попробую предложить поменять их «двушку» в центре на мою «трешку» на окраине Москвы. Конечно, моя «трешка» стоит дороже, она улучшенной планировки, но я готов поменяться без доплаты. Зато мы с тобой будем рядом, у нас даже тамбурная дверь будет общая.
В тот момент пятидесятидвухлетняя Маргарита Усольцева впервые за много лет подумала о том, что, может быть… Ведь не зря же Борис хочет переехать поближе к ней. А то, что он не подавал никаких романтических сигналов все эти годы, ни о чем не говорит, ведь Марго была замужем, а потом шел первый год траура. А сейчас уже полтора года прошло, как мужа не стало, и дети поженились, так почему бы и нет? В конце концов, ведь это все было, было… Она не могла понять, хочется ей возобновления близости с Борисом или нет, прислушивалась к себе и не находила ответа, а он тем временем активно занимался оформлением обмена квартиры и организацией переезда. Марго ждала, что в любую минуту он может повести себя так, что ей придется принимать решение, к которому она не была готова.
Но решение принимать не пришлось. Никак «так» Борис Райнер себя не повел. Более того, он продолжал активно интересоваться молодыми студентками и аспирантками и даже не пытался скрывать от Марго свою бурную личную жизнь.
– Гошка, ты мне ближе, чем лучшая подруга и родная сестра, я тебя сто лет знаю, мне с тобой уютно и надежно. И потом, ты умная, – частенько повторял он, – мне с тобой не скучно. И ты не зануда, с тобой очень легко. И вообще, мы ведь члены одной семьи. Не представляю, как бы я сейчас жил, если бы сто лет назад твоей коллеге не понадобился бы репетитор по истории. А кстати, ты не помнишь, из-за чего мы с тобой тогда поссорились и разбежались? Я, честно признаться, забыл.
Марго помнила, но сказала, что тоже забыла. Повод для ссоры выглядел сейчас таким смехотворным и идиотским, что даже неловко было о нем говорить. Впервые за много лет Борис затронул тему их прошлого романа, и Марго немного растерялась, она как-то привыкла к тому, что эта тема не обсуждается вообще. Но первое упоминание оказалось и последним же.
Ну разве может сорокалетний мужчина вроде Виталия Киргана понять, что связывает ее с Борисом и почему они не могут расстаться друг с другом? Небось он представляет себе двух престарелых любовников и морщится от брезгливого отвращения. Ладно, пусть думает, что хочет.
Они приехали на улицу Головачева. Как и показывал атлас, никакого дома 42 там не оказалось, нумерация домов заканчивалась числом 27.
– Вот видите, – торжествующе сказала Марго, – никакого доктора Веревкина нет, и адрес несуществующий. Совершенно очевидно, что девочку просто-напросто выманивали из дома. Она невиновна.
Но Кирган, казалось, ее радости не разделял.
– Ой, не радуйтесь раньше времени, Маргарита Михайловна, эта ваша Наташа может оказаться опытной преступницей, которая все продумала до мелочей. И историю про доктора она сама же и выдумала.
– Неужели такое возможно?
– Да что вы, еще и не такое может быть, – заверил ее Кирган. – Вы просто не знаете, на какие ухищрения идут преступники, чтобы запутать следствие.
– Жаль, очень жаль, – задумчиво и огорченно протянула Марго. – Мне не хотелось бы, чтобы вы оказались правы.
– Да что вам эта Аверкина? Вы ее совсем не знаете, даже в глаза не видели. Почему вас так волнует ее судьба?
– Да скорее не ее, а Ленара. Все-таки его-то мы хоть немножко, но знаем, бедный мальчик так нуждается в помощи.
– Да вы ведь и Ленара знаете всего ничего, он вам совершенно посторонний человек. Вы что, каждому встречному готовы помощь оказывать?
Марго переливчато рассмеялась:
– Ну, не каждому, а только тому, кому мы с Борисом реально можем помочь.
– А у вас большие возможности?
В его голосе Маргарита Михайловна уловила неприкрытый скепсис. Ну да, они с Борисом в глазах сорокалетнего адвоката, наверное, выглядят совсем старыми и немощными. Какие у них вообще могут быть возможности!
Все тем же спокойным мягким голосом она объяснила, что у них есть реальные возможности в решении довольно широкого спектра проблем, потому что круг общения у нее и Бориса Леонидовича достаточно велик, у него – студенты, аспиранты и соискатели, как нынешние, так и бывшие, у нее – нынешние ученики и бывшие коллеги по работе в Минфине, и всегда можно найти ходы в любое место и к любому человеку. Да и те люди, которым они оказали помощь и которые продолжают поддерживать с ними отношения, тоже обладают какими-то возможностями и с готовностью помогают.