Когда мы перешли на нашу половину, Петр Яковлевич меня остановил и сказал:
– Твой брат поведал мне историю этого дома, предполагается, что здесь зарыт клад, это очень увлекательно.
– Не знаю, – улыбнулась я, – пока он мне не попадался.
– А проводи-ка меня на чердак, – поднимая указательный палец вверх, попросил Петр Яковлевич, – хочу посмотреть, как там все устроено.
– Это не совсем чердак, – пропуская его к лестнице, сказала я, – это скорее заброшенный этаж, наверное, там раньше жила прислуга.
Я включила свет и продолжила:
– Вот – бардак, паутина и куча ненужной мебели, хотя в этом есть своя прелесть.
– Не возражаешь, если я загляну в комнаты?
– Чувствуйте себя как дома, – улыбнулась я.
Хорошо, что Глеб нас сейчас не видит, наверняка распсиховался бы, он и так считает, что Казаков здесь ищет клад.
Петр Яковлевич подошел к комнате, противоположной той, где я пробила молотком стену, и потянулся к ручке.
– Закрыто, – предупредила я.
Мои слова чуть запоздали, Казаков уже дернул дверь на себя, она же, в свою очередь, не сопротивляясь, открылась.
– Странно, – пробормотала я, подходя ближе.
Небольшая комната была практически пуста, около окна стояла табуретка, а на одной из стен на гвозде висел заляпанный рабочий комбинезон.
– Почему ты сказала, что дверь закрыта? – спросил Казаков.
– Я как-то хотела сюда попасть, но не смогла.
Петр Яковлевич осмотрел замок и сказал:
– Сломан.
Мне вспомнился вчерашний шум и шаги.
– Почему-то я не удивлена, – тихо сказала я.
Дима сидел на скамейке и ждал нашего появления. Ровненькие дорожки сквера, деревья, на которых появилась первая зелень, асфальт, разрисованный цветными мелками – все это радовало глаз и заметно повышало настроение.
– Он же не подумает, что я какая-нибудь… – замялась Лиза.
– Доверчивая юная особа? – спросила я. – Нет, не подумает, ты не производишь такого впечатления.
– Я серьезно, – взмолилась Лиза.
– Он подумает, что ты известная порнозвезда, и наверняка попросит у тебя автограф.
Лиза издала стон жертвы обстоятельств и с надеждой спросила:
– А может, не говорить Диме, что на кассетах?
– Ты что! Я не могу лишить себя такого удовольствия.
Лиза загрустила, а я прибавила шаг.
Увидев нас, Дима привстал и, улыбаясь, сказал:
– Чувствую, вы по мне соскучились.
– Не так чтобы очень, – ответила я, – просто дело есть.
– Что-то маловато нежности в твоем голосе, дорогая, – усмехнулся Дима, – а ведь ты разговариваешь со своим женихом.
– Не помню, чтобы кто-нибудь мне делал предложение и обещал любить и хранить верность до конца жизни, – поддержала я игру.
– Так вот, я его делаю.
Дима рухнул на одно колено и торжественно произнес:
– Катя, всю жизнь я искал такую женщину, как ты, да я просто жить без тебя не могу, мое сердце исполнено любви, а в душе живет робкая надежда, что ты согласишься сделать меня самым счастливым человеком на земле… Катя, будь моей женой.
Сказать, что я была в шоке от услышанного и увиденного, это ничего не сказать.
– Ой, как романтично, – воскликнула Лиза, нелепо размахивая руками.
– Как-то очень коряво, – критично сказала я.
– Будь снисходительна, – развел руками Дима, – я же первый раз делаю предложение.
– Встань, тут же люди кругом, – засмеялась я.
– Нет, пока ты не ответишь согласием, я буду вот такой… коленопреклоненный.
– Ты что, – толкнула меня Лиза, – соглашайся, когда тебе еще предложат такое.
По всей видимости, Лиза хоть и считала меня где-то в глубине души хорошей девчонкой, но особо в меня не верила.
– Согласна, – сказала я, чтобы, наконец, покончить с этой сценой.
Дима встал и поцеловал мне руку.
– Веришь ли, я так волновался, так волновался…
– Еще бы! – воскликнула Лиза. – Такое всего один раз в жизни бывает.
– Это у кого как, – отредактировала я.
– Теперь вы не отвертитесь, потому что я свидетель этой сцены, – не унималась Лиза, – сегодня же всем расскажу эту замечательную новость.
– Свидетели обычно долго не живут, – охладила я ее пыл. – Давайте уже перейдем к делу.
Мне хотелось побыстрее замять эту тему. И чем только Дима думал, когда делал мне предложение?..
Лиза села на скамейку и опустила глаза, все же актерства ей не занимать. После вчерашней ночи я уже не могла на нее злиться, в моей душе поселилась какая-то бесконечная ответственность за эту вредную особу.
– Лиза мне все рассказала, Лаврухин ее шантажирует.
– Это ужасно, – всхлипнула жена моего брата. Жаль у меня нет под рукой наволочки и простынки, а то бы я заботливо предложила ей высморкаться.
– А какие козыри у него на руках? – поинтересовался Дима.
– Две кассеты. Дело в том, что сто лет назад, когда Лизавета была еще молода и неопытна…
– Катя! – воскликнула Лиза.
– Ты протестуешь сейчас против «еще молода» или «неопытна»? – поинтересовалась я.
Мой вопрос заставил Лизу вновь потупить взор.
– Стриптиз, что ли? – просто спросил Дима.
– Хуже, – застонала Лизка.
– Страсть во всех ее проявлениях, – нашла я нужное определение, – так вот, этот гад ее шантажирует, и надо помочь бедной и несчастной звезде прошлых лет выпутаться из этой истории с наименьшими потерями.
– И сколько же он хочет? – поинтересовался Дима.
– Сто пятьдесят тысяч долларов. Денег таких у нас нет, – развела я руками, – и в ближайшее время не предвидится.
– Я хотела с ним договориться на меньшую сумму, но он и слушать ничего не хочет, – жалобно сказала Лиза, – присосался, как пиявка.
Дима прислонился к дереву и закурил, мне показалось, что он злится, слишком сильно он затягивался, слишком резкими стали движения.
– Надо узнать, где он хранит эти кассеты, и украсть их, – предложила я, – вроде все просто.
– Ты думаешь, это легко? – спросила Лиза. – Вот увидишь, мы загремим в милицию.
– Тогда надо его обмануть. Ты скажешь, что раздобыла нужную сумму, он принесет на встречу кассеты, а мы их у него отберем.
– Каким образом?