– Хм, – сказала женщина, не зная, как реагировать на слова девушки. Жених? Да какое там…
– Он, правда, еще не знает, что я к нему еду, – улыбнулась Ирочка, – но это ерунда. Он меня увидит и сразу полюбит.
Ну, теперь все встало на свои места. Соседка нахмурилась, понимая, что перед ней обыкновенная сумасшедшая поклонница, которой бесполезно что-либо объяснять – все равно не услышит.
– Вы почитайте интервью, почитайте, – засуетилась Ирочка. – Его там спрашивают, на какой девушке он готов жениться, и Андрей описывает именно меня. Сомнений быть не может! Он даже сказал, что хочет, чтобы будущая жена была из маленького городка. Мне теперь только бы встретиться с ним, а уж дальше… – Ирочка смущенно замолчала, на щечках заиграл румянец.
– Удачи тебе, деточка, – с сочувствием сказала соседка, возвращая журнал.
Если у вас паника, а под боком нет ни одного живого психоаналитика, доверьтесь близкому человеку – пару часов вашего бреда он вполне выдержит
Оля два часа петляла по Москве, бубнила: «Господи, помоги», крестилась, издавала мычащие звуки, трясла кулачком, всхлипывала, опять обращалась к богу и искренне полагала, что дни ее сочтены. Откуда должна была прийти опасность, особо не задумывалась – за каждым углом мерещились страшные убийцы с пистолетами.
– Как же я теперь проживу без психоаналитика… – ныла она, вылезая из машины. – Кто же теперь будет реанимировать мою хрупкую душу?
Хлопнув дверцей машины, она дрожащими руками убрала ключи в сумочку и, непрерывно оглядываясь по сторонам, заспешила к дому. Шея болела от напряжения, а сердце то подскакивало вверх, то с грохотом падало вниз.
– Больше никогда не выйду из своей квартиры, – решительно выдала Ольга, кидая тревожный взгляд в сторону неряшливого мужика, привалившегося к углу ларька. – Никогда!
Случившееся никак не укладывалось у нее в голове. Самаринского убили… Да этого просто не может быть! Нет и еще раз нет! Она ничего не видела и ничего не знает. Она просто не могла целый час разговаривать с трупом, рассказывать о самом сокровенном и наболевшем… Ольга почувствовала, как по спине побежали мурашки, и зашагала быстрее. Впереди маячил родной подъезд – еще немного, и она окажется в спасительном окружении стен собственной квартиры.
В лифте Ольга нервно следила за меняющимися на табло цифрами. Скорее, скорее! Перед глазами скакало кровавое пятно на белой рубашке и рваная дырочка от пули.
– Господи, помоги, – в который раз простонала Оля и шагнула на свой этаж.
Около ее двери на огромной сумке и рюкзаке с закрытыми глазами лежала девушка, которая на первый взгляд показалась странной – чудная прическа и чудная одежда. В голове у Ольги пролетела вполне объяснимая в данной ситуации мысль: «Она мертва, ее тоже убили». Потом мелькнула следующая мысль: «Она пришла меня убить, потому что я свидетель…»
Пробраться в квартиру незаметно, минуя спящую девушку, возможности не было. Ольга, надеясь на чудо, вознесла глаза к серому потолку, осторожно, стараясь не издавать никаких звуков, достала ключи и мелкими шажками стала двигаться к двери. Мысленно она уже влетала в квартиру, захлопывала дверь и баррикадировалась мебелью.
– Ой, ты уже пришла. А я Ира, дочь троюродной сестры твоей мамы, – раздался радостный голос.
Оля вздрогнула, замерла с поднятой ногой и покосилась в сторону девушки. Та подскочила, подхватила сумку, рюкзак и, видимо, приготовилась к радушному приему.
– Москва такая огромная, я еле до тебя добралась, – продолжила Ирочка. – Здорово, что мы встретились, правда? Твоя мама полтора года назад приглашала меня в гости, открытку под Новый год поздравительную присылала с вашими адресами, ну я и воспользовалась…
Оля смутно понимала, что происходит. Мама умерла год назад, и да, кажется, у них есть какие-то родственники в какой-то там области, но… Но это же не значит, что с ними надо поддерживать такие тесные отношения…
– Ты не рада? – спросила Ирочка. – Я же тебе говорю, я Зайцева Ира, твоя родственница.
– Очень приятно, – торопливо выдала Оля, прикидывая, успеет ли она захлопнуть дверь перед носом незнакомки или нет, – но у меня сейчас черная полоса в жизни, так что ты заходи, конечно, только в другой раз. Лучше через пару лет.
Оля сунула ключ в замок, крутанула его и уже собралась влететь в квартиру, как намеченные планы рухнули. Ирочка оттеснила ее рюкзаком в сторону и решительно зашла в просторный коридор. Грохнула сумку на пол и заявила:
– Жить я буду здесь!
Ирочкин характер иногда выкидывал такие сальто, что она и сама удивлялась. Вроде скромная, тихая и неисправимая мечтательница, но в то же время способная на совершенно необъяснимые и неожиданные для самой себя поступки. Вот и сейчас, почувствовав, что ей здесь не очень-то рады, что мечта в виде Андрея Ларионова может померкнуть, она разозлилась и вторглась в чужое жилище с твердым намерением не отступать. Сверкнув голубыми глазами, она расстегнула коричневую вязаную кофту, повесила ее в шкаф, скинула потрепанные босоножки и направилась в комнату.
Обстановка Ирочку поразила. Красиво и богато. Огромный телевизор, тяжелые бархатные шторы, светлый ковер с редким рисунком, уютная мягкая мебель, полочки, заставленные причудливыми вазочками, и многое другое, что удивляло и восхищало.
Пока гостья осматривала апартаменты, Оля тяжело дышала и обмахивалась тетрадкой с жесткой обложкой, в которую записывала телефоны. Что делать? Выставить девчонку не получится, но и милицию вызвать нет никакой возможности. Какая уж тут милиция… Только от одной мысли о правоохранительных органах перед глазами вновь появилось кровавое пятно на белой рубашке Самаринского.
– Ты на сколько приехала? – Язык не слушался, но Оля все же выдавила из себя этот вопрос.
– Надолго.
Ответ прозвучал как приговор. Хозяйка квартиры метнулась на кухню и принялась пить ледяную воду из крана – первый раз за последний год она не воспользовалась фильтром, в инструкции к которому было написано, что он спасает от всех бед и продлевает жизнь минимум на семь лет.
– А где я буду спать? – донеслось из комнаты.
Оля выпрямилась, качнулась и подлетела к гостье. Еще пара секунд, и набросилась бы на нее с криком и кулаками, но, наткнувшись на теплый свет голубых глаз, вдруг почувствовала огромное облегчение – это же хорошо, что теперь она не одна, что рядом есть пусть и незнакомый, но все-таки ЖИВОЙ человек. Оля рухнула на диван и зарыдала.
– Эй, ты чего? – тихо спросила Ирочка, тыкая хозяйку пальцем. Может, она припадочная и чокнутая? Может, все же лучше вернуться на вокзал?
– У меня горе, – всхлипывая, простонала Оля.
– А какое?
– Мой психоаналитик умер.
– Чего?
Ирочку жизнь в свое время потрепала прилично – родителей похоронила, одно время перебивалась с хлеба на воду, разные трудности вставали на пути, но вот о таком горе, как умерший психоаналитик, она слышала впервые.