Танька — страшная неряха,

Ленка жирная, как бочка,

Светка — маменькина дочка.

Настя — жадина, а Ира,

Та — ужасная задира.

Ольга тоже лезет в драку.

А Наташка — задавака.

Нинка — жуткая тупица.

Людка любит подразниться.

Верка — ябеда. Маринка,

Как свинья, болела свинкой.

Не пойму я, почему же

Меж собой девчонки дружат,

Лишь со мною не хотят!

Я ведь лучше всех ребят.

Экстрасенс

Денёк выдался солнечный. Пообедав и наскоро выучив уроки, Женька забежал за Лёхой, но тот был ещё не готов. Пока медлительный Лёха одевался, Женька стал от нечего делать читать газетные объявления.

— Во зажигают! Видал, сколько чудиков колдует? Смотри-ка, на успех в деньгах кодируют. Тебе не надо? — насмешливо спросил он.

— Лучше б меня от двойки по математике закодировали, а то скоро контрольная. Отец на уши встанет, — мрачно изрек Лёха, натягивая ботинки.

И тут в голове у Женьки будто что-то щёлкнуло. Он почувствовал прилив вдохновения, как случалось в те мгновения, когда его посещала очередная сногсшибательная идея.

— Лёха, ты гений! — воскликнул он.

Лёха искоса посмотрел на друга: шутит, что ли? Не то чтобы он считал себя дураком, но, надо признаться, гением его ещё ни разу не называли. Между тем Женька продолжал:

— Мы с тобой тоже экстрасенсами заделаемся!

Нет, не шутит. Сбрендил, понял Лёха, а вслух сказал:

— Бывают, конечно, идиоты, но не настолько же. Какой дурак к нам кодироваться пойдёт?

— А такой, какой двоек получать не хочет. Кодировать будем от плохих оценок, — уверенно заявил Женька.

Помешательство было налицо. Лёха опасливо покосился на друга и осторожно, чтобы ненароком не вызвать приступа буйства, спросил:

— Как же ты станешь кодировать, если ты этому нигде не учился?

— Пусть тупые учатся, а у меня, Лёха, природный дар. Я это прямо чувствую, -

заявил Женька. — Главное, нам нужна реклама.

— Где же мы её возьмём? — на всякий случай поинтересовался Лёха.

— Если повезёт, то во дворе, — загадочно произнёс Женька.

Выбежав из подъезда, ребята увидели возле песочницы Майку Свиридову, которая присматривала за своим младшим братишкой. Майка училась с ними с одном классе и была ходячей энциклопедией «Всё обо всех».

— На ловца и зверь бежит. Вон она, наша реклама, — довольно потирая руки, улыбнулся Женька.

Поравнявшись с песочницей, он небрежно бросил:

— Гуляешь?

— А тебе-то что? — огрызнулась Майка.

Она скользнула по Женьке взглядом и уже собиралась отвернуться, но тот неожиданно спросил:

— Чего это ты на меня так посмотрела?

— Никак я на тебя не смотрела, — отмахнулась Майка.

— Не отпирайся. Ты что, уже всё знаешь? Кто тебе рассказал? — допытывался Женька.

— Что рассказал? — наконец-то начала проявлять интерес Майка.

— Ну что я экстрасенс?

— Не ври, — не поверила Майка, но при этом глаза её от любопытства стали круглыми, точно объективы фотокамер.

— Я вру? — искренне возмутился Женька. — Меня в академии проверяли. Лёх, скажи. Мне на удачу закодировать — раз плюнуть. Был двоечником — стал хорошистом, — распалился Женька и вдруг, будто спохватившись, сник: — Ой, чего это я разговорился. Знаешь что, забудь. Никому ни слова.

— Так вот почему ты отличник, — смекнула Майка, уже не сомневаясь в правдивости Женькиных слов.

Женька многозначительно пожал плечами и попросил:

— Только ты насчёт этого не распространяйся, а то начнут приставать: закодируй да закодируй.

— Не бойся, буду молчать как рыба, — пообещала Свиридова.

Как и предсказывал Женька, у Майкиной «рыбы» оказался довольно бойкий язычок. На следующий день, когда неразлучные друзья явились в класс, их встретили гробовым молчанием. С видом человека, далёкого от мирских забот, Женька прошествовал к парте, нарочито не замечая провожающих его любопытных взглядов. Первой выступила Лена Синицына:

— Жень, а правда ты — экстрасенс?

Будто очнувшись от размышлений, Женька обвёл всех взглядом и, выдержав трагическую паузу, обречённо вздохнул:

— Так и знал, что это просочится. И вообще, что вы все уставились? Экстрасенсов не видели?

Произвести впечатление на Синицыну было не так-то легко.

— Ладно тебе задаваться. Лучше скажи, слабо тебе Шмыгу от двоек закодировать? — с вызовом спросила она.

Маленький, вертлявый Шмыгунов шмыгнул носом, словно оправдывая свою фамилию и кличку, и буркнул:

— Чой-то меня? Других, что ли, нету?

— Да потому что ты у нас самый двоечник, весь класс позоришь, — резонно заметила Синицына.

Женька для важности поводил возле Шмыгу нова руками и заявил:

— Закодировать я могу, только для пополнения энергии мне надо две шоколадки, лучше наши, типа «Алёнки», а не какие-нибудь «Сникерсы» да «Марсы», и… банку пива. Без этого ничего не получится.

— Ты что, пиво пьёшь? — вмешалась в разговор Майка.

— Экстрасенсы, как йоги, вообще ничего не пьют. У нас свои методы, — окинув её презрительным взглядом, парировал Женька.

Класс проявил небывалую заботу об успеваемости Шмыгунова. В единодушном порыве ребята собрали всё нужное для успешной работы экстрасенса.

После уроков все разошлись по домам. Только начинающий целитель и его верный секретарь не спешили уйти со школьного двора. Они сидели на парапете, мрачно пожёвывая шоколадки.

— Может, не надо? — время от времени повторял Лёха.

— Не бойся. Всё путём, — успокаивал его Женька, хотя и сам немного нервничал.

Наконец из дверей здания показался одиннадцатый класс.

— Пора. Сиди здесь. Я скоро, — выдохнул Женька и побежал к школьной двери. Ему не пришлось долго ждать, прежде чем на пороге появился главный школьный качок по прозвищу Конан. У него были такие бицепсы, что Рембо мог отдыхать. Конан был личностью, известной далеко за пределами школы. Его побаивалось полрайона, и не без основания. Улучив момент, Женька подтрусил к старшекласснику и протянул банку пива:

— Конан, это тебе.

— Интересное кино, — с удивлением уставился на него Конан и понимающе спросил: — Что, проблемы?

— Ага, пацан один из нашего класса.

— Надо вздуть? — деловито поинтересовался Конан.