– Плохая! – Катюшка вскинула голову и… замерла.
Лицо Егора было совсем близко… Только сейчас она поняла, как сильно сжимают ее плечи руки Кречетова. Звенящая тишина и недосказанные слова, разобрать которые не представлялось возможным, обрушились на нее вместе с запахом сигаретного дыма и тонким ароматом парфюма. Неожиданно для себя она робко подняла руку и коснулась ладонью его колючей щеки – тепло… Он не шевельнулся, лишь привычно прищурился, отчего на миг показался опасным, хищным. Но Катя не отдернула руки, не отскочила, не отвела глаз – по телу побежали горячие ручейки волнения, и неодолимое желание прижаться еще сильнее остановило и слезы, и переживания. Ничто не существовало в эту минуту, и это было удивительно и прекрасно.
Егор смотрел на нее неотрывно. Знал, чего хочет, и знал, что этого делать нельзя. Катюшка сбежит, не поймет, не простит. Он и сам не собирается понимать, да и о чем речь… Большущие карие глаза, пухлые капризные губы, упрямый подбородок и мокрые от слез щеки. У вас куча женщин! Но у него нет, и никогда не было вот такой – маленькой, смешной, наивной, отчаянной и упрямой.
Катюшка всегда приносила радость. Обычно, покидая дом Шурыгина, он долго хранил в памяти каждый ее взгляд, каждый выпад, шалости и смех. Вспоминал, перебирал, усмехался. И к Петру Петровичу отправлялся с удовольствием, потому что впереди была короткая встреча со взбалмошной малявкой… И нянчится с ней он сейчас уж точно не за деньги. Отношения с Шурыгиным и его семьей – это отдельная песня, никак не связанная с платой за труды.
Катя дотронулась до его щеки… Раз, два, три… Что ж, он терпел, сколько мог.
Чуть наклонившись, Егор осторожно, сдерживаясь, коснулся Катюшкиных губ, но выдержки хватило ненадолго. Сжав ее руку, переплетя пальцы, через секунду он целовал ее уже жадно, неотрывно. «Вкусная девочка моя», – пронеслось в голове, и, надеясь встретить хотя бы всплеск сопротивления, он уложил Катю на спину. Но не было никаких преград, способных охладить, остановить. Она шелохнулась, шмыгнула носом и послушно закрыла глаза. И это перечеркнуло оставшиеся «нельзя», понесло вперед с такой скоростью, что в висках застучало….
Первые мгновенья Катюшка контролировала происходящее, но потом голова закружилась, и тело предательски откликнулось на ласку. Она ответила на поцелуй, и от этого стало хорошо, страшно и непонятно. Катя уже не видела Егора, лишь чувствовала, стремилась, боялась. Подобного с ней никогда не случалось, такие эмоции прежде не заполняли душу, не перечеркивали разум и волю, не молили о продолжении… Хватка Егора ослабла, а затем его рука коснулась подбородка, шеи, груди. Тихонько вжикнула молния кофты и на миг стало прохладно, затем его губы обожгли кожу, и Катюшка недовольно нахмурилась – как много на ней ненужной одежды, зачем? Пусть он снимет ее.
– Егор…
Он тут же остановился и, тяжело дыша, вновь вернулся к ее губам.
Но она не против, совсем не против, как объяснить, если сил нет даже на слова…
– Котенок…
«Он не назвал меня малявкой!» – где-то в глубине души подпрыгнул восторг, и улыбка растянулась до ушей.
Почувствовав руку Егора на груди, она заерзала от нетерпения, и он быстро снял бретельку лифчика. Сейчас бы открыть глаза, увидеть выражение его лица, но невозможно… Разве бывает настолько хорошо?
Не бывает.
Вопрос больно ужалил, и тело онемело.
– …ты портишь мои отношения с Сергеем!
– Настоящую любовь ничем не испортишь.
– Ты способен на все!
– Проверим?
Вот он и проверил, да? Катюшка резко оттолкнула Егора, подскочила, кое-как запахнула кофту и уставилась на него с открытой ненавистью.
– Справился, да?! – выдохнула она, гневно сжав кулаки. – Дурак! Ничего у тебя не получится, ясно?!
– Катя, – Егор быстро встал и шагнул к ней.
– Не подходи! – Она предупредительно выставила руку. – Для тебя все способы хороши, лишь бы победить! Ты такой же, как и мой отец! И вообще! Я люблю Сергея! Я с ним сюда приехала, с ним и уеду! – Голос дрожал, в глазах вновь блестели слезы. Кречетов сто лет над ней смеялся и еще столько же будет! Главное для него – выполнить поручение папочки, а на ее чувства – плевать! Дурацкий мир мужчин, в котором нет ничего хорошего! Еще бы понять, отчего Полина в этом ужасном мире чувствует себя комфортно?! А Сергей… а Сергей ее ждет, и она сейчас пойдет и подарит ему особый вечер! Жалко, что ли! И потом, она виновата (хороша, нечего сказать!). Практически падшая женщина! Кошмар! – Дурак! – крикнула Катя напоследок и пулей вылетела из домика.
Егор не бросился за ней, не поймал, не перекинул через плечо, не потащил к машине. Он слишком хорошо ее знал… Холодная улыбка скользнула по губам и исчезла.
– Петр Петрович, уж извините, но ситуация вышла из-под контроля…
* * *
Толстые книги стопками лежали на низких широких полках: без особого порядка, покрытые паутинным слоем пыли. Три маленькие тусклые лампы не столько давали свет, сколько являлись частью декораций, зато свечи горели ярко, призывно, наполняя «Магический салон Рады» ароматами: травяным, горьковато-цитрусовым, медовым, цветочным. Смесь получалась на удивление легкой, волнующей, гармоничной и мягко успокаивала смущенного Шурыгина. «Волшебный» стеклянный шар, возвышающийся на середине стола, бутылочки, баночки, амулеты, черные шторы, потрепанные стулья с неестественно изогнутыми спинками… Все на своих местах, как и прежде.
«Жуткое местечко», – в который раз подумал Петр Петрович и опасливо поглядел на старую Раду.
Ох уж эти визиты вежливости! Одно дело, когда родители, сестры и братья понравившейся девушки – простые смертные (пусть и с ужасным характером!), но как быть, если единственная родственница возлюбленной оказывается практически ведьмой? Не совсем, конечно, почти.
Стопроцентная цыганка, гадалка и… хитрая старуха!
Шурыгин подавил улыбку, потому что «хитрой старухой» он называл Раду из вредности. Уж и помучила она его при первой встрече… натерпелся!
На вид ей лет семьдесят. Дородная, седые волосы, морщины на спокойном лице, достоинство в каждом движении и одновременно мудрая простота – какая старуха?! Пожилая леди? Возможно.
– Спасибо, что пришли, – разливая по чашкам чай, произнесла Рада. – Ждала вас.
«Ждала! – мысленно фыркнул Петр Петрович, не испытывая недовольства. Учитывая историю первого знакомства, ему непременно полагалось раздражаться, и он старательно вживался в роль. – Наверняка утром карты раскинула, трефового короля с дамой пик соединила, чугунной сковородкой сверху придавила – и нет проблем! Гости тут как тут!»
– А мы, честно говоря, к тебе завтра собирались, но потом передумали, – ответила Люба, помешивая тонюсенькой ложкой сахар.
«Ага, – продолжил мысленно возмущаться Петр Петрович, – наколдовала – вот и передумали. И не захочешь – придешь».