— Ну, Горина печатают и читают. Покупают за деньги, обсуждают, по телевизору показывают, — осторожно заметил Алекс.
Разговор становился все интереснее. Особенно интересным Алексу показалось то, что Веселовский, топ-менеджер процветающей частной компании «Колбасы России», про «скромное» издательство «Алфавит» сказал «у нас».
— Ну, читают! Ну и что?! Раскрутка хорошая, вот и читают! Да я сам его раскручивал, боже мой! Я про это столько могу вам порассказать! Или вот Покровская! Тоже ведь покупают и читают!
При этом имени Алекс насторожился.
Правнучка авиаконструктора Поливанова — писательница Марина Покровская — не выходила у него из головы.
— Вы ее видели? Ну, вам же надо с авторами работать, вас должны были представлять! Или бабка и это упустила?!
— Я Покровскую видел.
— А читали?
— Нет.
Веселовский захохотал.
— И не читайте! От скуки подохнете, клянусь мамой! А туда же — детективный автор! В Интернете таких авторов…
— Каждый второй? — перебил Алекс, но Веселовский его не слушал.
— А самомнение какое! Ей бы вагоны разгружать, а она в литературу лезет и в телевизор, где ее спрашивают и где не спрашивают! То про гаишников рассуждает, то про любовь, то про политику! А кто ее на телевидение за руку привел?
— Кто?
— Да я же и привел! Она сидеть не умела прямо, в камеру не смотрела, краснела, кашляла, двух слов не могла связать! Я тогда всех редакторов упрашивал — только возьмите, только возьмите! А ее не хотел никто! А потом — конечно! Когда в нее такие миллионы вбухивают, как не раскрутиться! Вы с ней поосторожней, кстати, — вдруг предупредил Веселовский доверительно. — Ее бабка обожает, и… другие менеджеры тоже. Так что она в издательстве вес имеет.
— Другие менеджеры — это Стрешнев и Митрофанова?
— И они тоже, — согласился Веселовский с некоторой, кажется, заминкой. — И, главное, знаете, Маня все святую из себя корчит! Приезжает, подарки привозит, за всеми ухаживает, со всеми дружит, а все это вранье. Сожрет и не подавится. Никто и ничего ей не нужно, кроме ее вселенской славы!
— Мне так не показалось.
— Да какая разница, что там вам показалось! — Веселовский вдруг рассердился. — Вы же пришли хорошо если неделю назад! И мой вам совет — уматывайте оттуда, пока не поздно, не связывайтесь вы с ними! Все равно работать в полную силу не дадут, а задницы всем лизать быстро надоест. — Тут он вдруг замолчал на секунду и спросил совершенно серьезно: — А вы кто?
Алекс посмотрел ему в переносицу:
— Меня зовут Александр Шан-Гирей, и я…
— Да нет! Вы кто? Редактор? Пиарщик?
— Я не пиарщик.
— Вам бы все равно ничего делать не дали! Там все решает одна бабка, а она уже давно в маразме! Все ваши проекты и идеи, если они у вас есть, полетят псу под хвост, если бабка их не одобрит! Вы из штанов вылезете, а бабку с места не сдвинете! Вот она взялась любить эту самую Покровскую, а на всех остальных ей положить! Никто не пробьется, никто, хотя я сколько талантливых авторов приводил!
— Вы хотите сказать, что издательству не нужны новые авторы? Так не бывает.
— Еще как бывает! Вон Ольга из отдела русской прозы та-акие детективы выдает! Мы и под ее фамилией посылали, и под чужой, по-всякому, а ей — от ворот поворот! Место, мол, занято! Покровская заняла! А ей мно-ого места нужно! Она же у нас не женщина, а конь с яйцами! Да и вообще под бабами работать — хуже некуда, — и Веселовский опять махнул рукой. — Так что мой тебе совет, парень, сваливай ты оттуда, пока еще не заржавел там, в трясине этой.
Что-то в его пламенных речах казалось Алексу странным, непонятным, и кабинет, напоминавший дельфинарий, тоже был как будто откуда-то ему знаком.
Он вышел в коридор корпорации «Колбасы России», задумчиво постоял возле окна, за которым простирались поля, поля, и снег летел, самый настоящий, зимний, сухой и морозный.
…Простыну, слягу с температурой, буду спать, читать и ни о чем не думать. Особенно о писательнице Покровской, которой, оказывается, «ничего не нужно, кроме вселенской славы»!
Он еще постоял, потом разыскал пиар-отдел, соврал, что он новый фотограф, и его прислал Вадим Веселовский, и ему хотелось бы посмотреть кое-какие проекты.
Алекс мило улыбался, смущался, извинялся, стрелял глазами в девушку, туго обтянутую розовой водолазкой. Волосы у него доставали почти до плеч, на шее болтались наушники, а дубленка, которую он то и дело ронял, была дорогущая, с иголочки, — и материалы ему показали.
На посту директора по рекламе и пиару корпорации «Колбасы России» бывший сотрудник издательства «Алфавит» Веселовский провел акцию под названием «Без картона», суть которой сводилась к тому, что именно в этой колбасе нет никаких примесей, то есть бумаги. Привнес инновацию — давать изделиям названия литературных персонажей или писателей. На выбор были предложены: колбаса вареная «Обломов», корейка «Война и мир», шпик острый «Лев Толстой».
…Болван? Вот прямо редкостный?
Алекс поблагодарил девушку, закрыл объемистые папки с рисунками, диаграммами, слайдами и цифрами и вернулся в коридор. От батареи шло тепло, и он жмурился от удовольствия, грел руки, даже дубленку пристроил так, чтобы погрелась и она и потом надеть ее теплой стороной было приятно.
…Значит, некая Ольга из отдела русской прозы пишет романы, а Анна Иосифовна их зажимает и не печатает, потому что любит писательницу Марину Покровскую. В издательстве все зависит исключительно от мнения генеральной директрисы. А на всех остальных ей «положить». А таких, как Покровская или Горин, только что получивший в очередной раз «Большую книгу», самую престижную литературную премию в этой стране, в Интернете пруд пруди, но им никак не пробиться.
Занятно.
Вадим Веселовский сто раз посылал эти самые романы генеральной директрисе, и она их все отвергла! Нет, он сказал не так. Он сказал «мы», а не «я».
«Мы посылали», вот как он сказал.
Забыв на батарее дубленку, Алекс стремительно вернулся в кабинет Веселовского, тот что-то тревожно гудел в телефон, согнув обтянутые полосатым пиджаком плечи, в которых на самом деле была «косая сажень»!..
— Послушайте, вы же ушли! — Веселовский брякнул трубку на стол. — У меня совещание, я же вам сказал!
И он опять вытряхнул из манжеты упитанные розовые часы и потряс ими у себя перед носом.
— Сколько сейчас времени? — быстро спросил Алекс.
Веселовский моргнул.
— Сколько?
Веселовский уставился на циферблат в первый раз осмысленно:
— Три пятнадцать. Нет, а что такое, я не понимаю!..
— На какой адрес вы отправляли детективы вашей подруги? По электронной почте?