— Какой Павел?
— Павел Литовченко, владелец «Алфавита». Мы вместе учились в университете.
— Я его видела за всю жизнь, может, раза два, — пробормотала Маня Поливанова. Прямо перед капотом ее машины маячила какая-то донельзя грязная фура, но Маня не спешила обгонять. Ей было не до фуры.
— Павел сказал, что в издательстве не все в порядке и это очень беспокоит его мать.
— Кого беспокоит?!
— Анну Иосифовну.
— Подожди, — выговорила Маня с усилием, — я не поняла. Кто чья мать?!
— Ты все поняла. Павел Литовченко сын Анны Иосифовны. «Алфавит» — его проект от начала до конца. По-моему, он придумал издательство, чтобы чем-то ее занять, и у него это получилось. «Алфавит» процветает. Он отличный бизнесмен.
— Да, но… Анна Иосифовна-то ничего не смыслит в бизнесе, и всем заправляют Катя с Сашей…
Алекс помолчал.
— Всем заправляет Павел! Не Катя и не Саша. Легенду о том, что Анна Иосифовна божий одуванчик, даже кнопку на компьютере не способна нажать, придумал, насколько я понимаю, сам Павел. Это всех устраивало. Менеджеры, то есть как раз Катя с Сашей, из кожи вон лезут, чтобы издательство процветало — директриса-то ничего не смыслит, и получается, что они главные, главнее некуда! А это всегда очень хороший стимул. Кроме того, есть надежда, что рано или поздно она уйдет на пенсию, и тогда освободится директорское место, а это блестящая перспектива. Они же не знают, что на пенсию она не уйдет никогда!.. Анна Иосифовна осторожно и нежно заставляет их конкурировать друг с другом, и Павлу меньше забот!.. Оба зама уверены, что издательство у них в руках, и стараются изо всех сил. Это же дело именно их жизни, а не какого-то там Павла Литовченко! Они поминутно оглядывались бы на него или на директрису, если б знали истинное положение дел, а так — нет. Они тянут нарты с поклажей, как две хорошие ездовые собаки, и пытаются обставить друг друга, то есть тянуть еще быстрее! И это только на пользу делу! Они не простят друг другу ни единой ошибки, и Павел об этом знает! От Анны Иосифовны он получал и получает все сведения — что там происходит, какие появились новые авторы, что придумали конкуренты и так далее. Он оценивает ситуацию, принимает решения, и его мать так же осторожно и нежно заставляет своих заместителей эти решения выполнять. При этом все уверены, что владелец просто получает прибыль, а директриса просто развлекает себя. Очень удобно и красиво.
Маня Поливанова прицелилась и обогнала фуру.
— И ты всегда знал, что Литовченко сын Анны Иосифовны?
— Ну конечно.
— И молчал?!
Алекс сбоку посмотрел на нее.
— Маня, ты задаешь идиотские вопросы.
— Ничего и не идиотские! Мне-то уж мог бы сказать!
— Я знаю тебя всего несколько дней. Мы познакомились в Пулкове. Я, если помнишь, нес твою сумку, а ты все хотела ее отнять.
— Я не хотела отнять! Мне просто было неловко. И познакомились мы гораздо раньше, у Митрофановой.
Он вдруг взял ее руку, лежавшую на руле, и поцеловал. Узкая кисть, длинные пальцы. Изумительная рука, и теперь он может целовать ее сколько угодно. Когда захочется. Просто так.
Вот как сейчас.
— У них всегда были странные отношения, — продолжал он, рассматривая ее руку. — Насколько я помню, Анна Иосифовна бросила его отца и ушла к другому человеку, и Павел долго не мог ей этого простить. Они нашли общий язык только во взрослой жизни. И тем не менее он не сказал ей ничего обо мне. Хотя она, мне кажется, меня узнала. Она намекала, что в Интернете можно найти кого угодно! Но я просил Павла не говорить, и он не сказал. Меня замучил вопрос «кто вы?», понимаешь? И я на самом деле не представляю, как на него отвечать.
— Я знаю, — перебила Маня. — Ты писатель номер один в Европе. А может, и в мире.
— Я неудачник и слабак.
— Ты опять хвастаешься?..
Он усмехнулся. Теперь, когда его не терзали змеи, ему было легко и весело.
— Маня, не отвлекай меня.
— А Литовченко знал, что ты не крал никаких романов?
Алекс пожал плечами:
— Я не спрашивал, а он не говорил. Он предложил мне работу. Работу, Маня! Ты не знаешь, какое это огромное слово — работа. Я согласился бы, если б даже он предложил мне место корректора, правда! Лишь бы работать, и именно… со словами.
— Со словами, — повторила Маня Поливанова, она же писательница Покровская. — Ты должен писать, вот тебе и будет работа со словами!.. Писать, а не играть в детектива. Кстати, какой из тебя детектив? Ты слепой, рассеянный, ничего не помнишь. Когда из Питера улетали, паспорт полчаса искали!..
— Тем не менее «Запах вечности» — детектив.
— Да ладно! Это глубокое философское произведение! Если твоя «Вечность» детектив, тогда «Преступление и наказание» тоже детектив.
Он вдруг расчувствовался почти до слез. Его сто лет никто не хвалил — именно за работу. Он позабыл, как это бывает, когда тебе говорят, что ты талантлив и написанное тобой интересно и важно, и даже… как она сказала?.. имеет отношение к философии!..
Кроме того, его никто и никогда не сравнивал с Достоевским.
Еще не хватало!..
Он решительно не знал, что следует делать, когда женщина вдруг говорит, что ты гений. Благодарить? Кланяться? Отводить глаза?
Он отвел глаза и сказал:
— Зато я замечаю то, чего никто не замечает, Маня.
— Это точно!
— И я очень быстро понял, что история с угрозами не имеет никакого отношения к убийству. О том, что у директрисы есть компьютер и почта, знал Береговой. Но он сам вряд ли стал бы писать гадости — на него это совсем не похоже, и, кроме того, письма начали приходить задолго до того, как его уволили и у него появился реальный повод… угрожать. Зато был еще один человек, которого уволили довольно давно и исключительно по личным причинам.
— Какой человек?
— Ты удивительно тупой детективный автор! Веселовский, конечно. Неудавшаяся лобовь твоей подруги. И не только твоей подруги!.. Сейчас направо. Во-он к тому стеклянному зданию, видишь? На стоянку нас не пустят, так что ты меня высади и уезжай, хорошо?
— Кукиш с маслом! — мрачно заявила Маня Поливанова. — Я с тобой. И вот только не нужно сейчас диспут устраивать! Я с тобой, и точка!
…И точка. Вот уж точка так точка!..
— Откуда ты взялась? — с удивлением спросил он, рассматривая ее.
— Из Пулкова, сам сказал! И не заговаривай мне зубы! Мы идем вместе. Кстати, куда? Хотя на самом деле мне все равно куда. Лишь бы с тобой.
— Да? — спросил Алекс, у которого сегодня, по всей видимости, был день открытий. — Правда? Лишь бы со мной?
Митрофанова едва дождалась, когда приедет Стрешнев.