– Печать на теле Осипа полностью совпадает с отметиной на трупе Елизаветы.
– Кошмарова убили той же «ручкой»? – уточнила я.
– Да, – кивнул босс, – и ее в хранилище не нашли.
– То есть как? – обомлела я.
– Исчезла, – мрачно сообщил Чеслав, – в описи присутствует, а в коробке ее нет.
– Значит, кто-то утащил опасную вещь, – пробормотала я.
Шеф взял со стола скрепку и начал ее разгибать.
– Логичный вывод. Но взять «ручку» некому.
– Никогда не задумывалась, куда деваются улики, после того как дело завершено, – призналась я.
Чеслав отшвырнул испорченную скрепку.
– У нас свой порядок. Тебя пока не заставляли оформлять бумаги. Член бригады должен проработать шесть лет, чтобы самостоятельно заниматься документами. Твои дела обрабатывал либо я, либо Дима. Все складывается в ящики, составляется опись и относится Горынычу. Тот присваивает коробкам номера, отмечает их в книге и ставит на стеллаж. У Горыныча муха мимо носа не пролетит. Иногда приходится поднимать старые бумаги, и все всегда было на месте. Когда появилась возможность делать анализ ДНК, к нам обратилась…
– Ирина Викторова, – кивнула я, – она много лет твердила, что ее муж, обвиненный в убийстве, невиновен. Ты отдал на экспертизу стакан, найденный на месте происшествия, и выяснилось, что на нем есть следы слюны женщины.
– Верно, – вздохнул Чеслав, – у Горыныча идеальный порядок, ничего не пропадало.
– Ты точно помнишь, что клал «ручку»? – на всякий случай спросила я.
Босс не обрадовался моему вопросу.
– Тут надо опираться не на мои воспоминания, а на документы. В описи она указана, значит, ей следует там быть. А ее нет.
– Фатима совершенно уверена, что отметины идентичны? – гнула я свою линию.
– Стопроцентное совпадение, – буркнул Чеслав.
– И как она сравнила синяки? С чем? «Ручки»-то нет! – не успокаивалась я.
– Есть фото синяка Лизы, – пояснил шеф. – Дальше продолжать? Или ты уже догадалась, что с чем сравнивали?
Я подошла к большой доске и взяла фломастер.
– Если печать одна и та же, значит, Осипа убил тот, кто украл «ручку»!
– Возможно, – согласился Чеслав, – но вор мог продать ее.
– Если мы отыщем мерзавца, выйдем на убийцу, – не сдалась я. – Ты положил «ручку» в коробку и сам отнес улику в хранилище?
– Так, – кивнул шеф.
– Горыныч ее взял и похоронил на полке?
– Точно, – подтвердил босс.
– Возникают два предположения, – осторожно сказала я, – «печать» похитил либо ты, либо Горыныч. Третьего не дано. Где находится хранилище?
Босс ткнул пальцем в пол.
– На минус первом этаже.
– Как туда попасть? – наседала я.
Чеслав встал, открыл тумбу стола и достал оттуда пластиковую карточку.
– Пошли.
Я не первый год работаю в бригаде, но до сих пор понятия не имела о том, что в здании есть просторный подвал, облицованный серым кафелем. Вход в хранилище замаскирован фальшивой стеной. Десятки раз я пробегала мимо большого зеркала, установленного у входа, и всегда считала, что оно тут помещено для того, чтобы сотрудники привели себя в порядок перед работой. Но сегодня у меня день открытий.
Чеслав приложил карточку к раме зеркала, она беззвучно отъехала в сторону.
– Ух ты! – восхитилась я. – Сим-сим, откройся!
Мы спустились по железным ступенькам и пошли по коридору. Через равные промежутки на стенах висели камеры, на пути несколько раз попадались решетки, которые открывались после того, как шеф набирал на замке комбинацию букв и цифр.
Чем дальше мы продвигались, тем яснее я понимала: постороннему человеку сюда не попасть. В конце концов дорога привела нас к комнате, вдоль двух стен которой стояли шкафы, а в третьей была стальная дверь со «штурвалом».
Посередине за обшарпанным деревянным столом, словно перенесенным сюда из семидесятых годов прошлого века, восседал тощий мужичонка, размером чуть побольше кролика. Сходство усиливали торчащие уши и слегка косящие глаза.
– Привет, Горыныч, – поприветствовал дядьку шеф.
Хранитель архива оторвался от папки.
– Здорово, Чес, как тебе такой пассаж: «Открытый перелом двух коленей правого бедра»?
– От Ремизова документ? – улыбнулся Чеслав.
– И как ты догадался? – ухмыльнулся Горыныч.
Я постаралась сохранить невозмутимый вид. Что еще интересного сегодня узнаю? Ремизов, вероятно, сотрудник другой бригады. И сколько нас?
– Как дела, Таня? – спросил Горыныч.
– Мы знакомы? – удивилась я.
Горыныч потер руки.
– Чес! Девушка-то сообразительная! Ну-с, чего изволите?
– Улики по Харитонову, – вздохнул шеф, – по ним…
– Их забрала Фатима, – перебил его Горыныч, – о чем в книге имеется соответствующая запись.
Шеф подтолкнул меня к столу.
– У Татьяны возникла парочка вопросов по поводу хранения вещдоков. Я пойду наверх. Выпустишь ее потом?
– Говори, – приказал Горыныч, глядя в спину моему боссу.
Я решила не церемониться:
– Вы знаете о пропаже «ручки»?
Горыныч встал, открыл шкаф, вытащил с полки здоровенную амбарную книгу, пролистал ее и ткнул пальцем в одну строчку:
– Читай.
Я прочла запись, сделанную каллиграфическим почерком: «Десятое февраля. Время 15.03. Четыре опечатанные коробки. Э. Харитонов. Сдал № 1. Принял № 12. Работал по делу № 1. Полка 76, ряд 8а, место 140, № 102807».
– А что в этих ящиках было?
– Мне знать не положено, – спокойно ответил Горыныч, – приказано хранить, глаз не спускать. Опись в бригаде делают, внутрь вкладывают и сюда доставляют. Я беру коробку – и в загашник.
– Где эти стеллажи? – полюбопытствовала я.
Горыныч повернул «штурвал» и открыл железную дверь. Я увидела мелкоячеистую решетку, а за ней уходящие вдаль бесконечные ряды полок.
– Запирать? Налюбовалась? – без всякого ехидства спросил Горыныч.
– У вас нет компьютера? – запоздало удивилась я.
– Зачем он мне? – нахмурился сторож вещдоков. – Нельзя доверять железке, которая от электричества зависит.
– Как вы только разбираетесь в архиве, – покачала я головой.
– А как раньше служили? – отбрил Горыныч. – Без ерунды! Взял, в книгу вписал, регистрационный номер присвоил и сиди, решай кроссворд. У меня как в аптеке! Чужих не бывает! Внутрь никого не пущу. Чего надо, сам вынесу, после официально поданного требования. Встречаются такие кадры, позвонят и ноют: «Горыныч, дай коробку, позарез надо, потом разрешение донесу». У меня один ответ: «Я человек служивый, подчиняюсь инструкции». Вот Чес молодец, у него всегда бумаги на месте. Ну, убедилась? Здесь утечки нет. У меня стаж сорок лет.