– …колбасные, кондитерские фабрики. Что же делать?
– Сколько ног у броненосца? – заголосила я. – Прикольная загадка! У него две передние лапы, две задние, две правые, две левые, ну, ваши варианты? По-моему, их восемь.
– Откуда у машины лапы? – захихикала Лапуля.
– Броненосец – это животное, – уточнила я, – типа свинки в панцире.
– Это корабль, – не согласилась Лапуля, – про него фильм сняли «Броненосец на рассвете».
– Такого кино нет, – возразила Маргоша.
– Есть, – уперлась Лапуля, – я его видела! В детстве! Ужасно! Там матросы ели мясо с червяками. И коляска с младенчиком по лестнице скок.
– Триллер, – с самым серьезным видом заметил Димон, – ты хорошо запомнила содержание, только название перепутала. «Броненосец Потемкин».
– «Броненосец в потемках», точно! Не на рассвете он плавал, а ночью, – обрадовалась Лапуля. – Ой, Димочка, умнее тебя никого на свете нет!
– Правдивая лента об угнетении матросов царским режимом, – объявила Анфиса, – в морском коллективе проснулась революционность.
– Просто им суп с опарышами не понравился, – ухмыльнулась Маргоша, – поковыряйся в любой революции, и понятно станет: высокими идеями прикрыты желания вкусно жрать и мягко спать.
Я поняла, что разговор опять скатывается к политике, и засуетилась:
– Так как насчет броненосца?
– Пятью два десять! – возвестила Лапуля.
– Почему пять? – поразился Димон.
– Ну, задние, передние и боковые, – ответила девушка, – еще хвост! Выходит десять.
– Восемь, – снисходительно поправила я.
– Ладно, – бесконфликтно отреагировала Барби, – не важно, восемь, десять, лишь бы ему удобно было.
Коробок засмеялся, Лапуля заморгала, а Маргоша внезапно сказала:
– Надо бы нам хорошие весы купить, в фитнес-центре они, похоже, врут.
– Ой, правильно, – захлопала в ладоши Лапуля, – а то Димочкины сломались! Уж я на них прыгала двумя ногами, трясла, об пол стучала, никаких цифирок не появилось! Хотите, завтра в магазин сбегаю?
– У меня нет весов! – удивился Коробок. – Я не беспокоюсь о лишних сантиметрах на талии.
– Ой, нет! – кокетливо погрозила Лапуля пальчиком. – Ты стесняешься признаться, что каждый день взвешиваешься!
– Я? – поразился Коробок. – Стесняюсь?
– Конечно, – зачастила Лапуля, – у тебя под кроватью весы.
– У меня? – продолжал недоумевать хакер.
– Симпотненькие, – запела Барби, – но ни фигушечки не показывают!
– Интересное дело выясняется, – потерла ладошки Анфиса. – Дима, ты у нас теперь этот, как его, трамвайный сексуал?
Коробков поперхнулся чаем.
– Метросексуал, – поправила я.
– Подумаешь, – отмахнулась Фиса, – вид транспорта перепутала, что метро, что трамвай, и там, и там рельсы.
– Молодец! – одобрила Коробка Маргоша. – Весы прячешь? Нечего стесняться желания держать тело в форме.
– Да нет у меня под кроватью ничего! – взвыл хакер. – Кроме… О! Лапуля! Только не это! Ты вставала ногами на мой ноутбук!
– Серенькие, маленькие, – испуганно зачастила Барби, – тоненькие! Это не компик! От компьютерчика шнурочки-проводочки тянутся! Ты ведь шутишь?
– М-м-м, – простонал Коробок.
– Вечно надо мной насмехаешься, – обрадовалась Лапуля, – я отлично знаю: компьютер включен в розетку.
– И его не держат под койкой, – встала я на защиту Барби. – Полный идиотизм запихивать технику в пыльное место.
– Они так смешно квакнули, – продолжала Лапуля, – я ножками наступила, а они прикольный звук издали «квакс». Компьютерчик так не сделает.
– Квакс, – безнадежно повторил Димон, – лучше и не сказать! Полный и безоговорочный квакс!
Личико Лапули приняло страдальческое выражение.
– Она не виновата, – быстро сказала я, – просто перепутала ноутбук с весами. Ну кто засовывает аппаратуру под кровать?
– Я, – вздохнул Димон, – серенький маленький компик без шнурочков-проводочков нечасто нужен. М-да. Квакс. Надеюсь, он не страдал, умер без мучений, хоть какое-то мне утешение.
– Я сделала что-то плохое? – всхлипнула Лапуля.
Коробок ее обнял.
– Нет, солнышко, это я идиот.
С балкона послышался шлепок и короткое мяуканье.
– А вот и кошка Терешкова, – обрадовалась я возможности забыть не только про политические беседы, но и про ноутбук-весы, – как раз к ужину. Терешкова чует еду за километр!
– Спиной, как Приходько, – ухмыльнулся Димон. – Таняш, если ты наелась, то пошли побалакаем.
Разговор с Димоном затянулся за полночь, поэтому, когда ровно в семь утра заголосил будильник, я стукнула его по голове и решила поспать еще пять минуточек. Когда глаза открылись в следующий раз, стрелки показывали десять.
Меня смело с кровати, понесло в ванную, потом на реактивной тяге доставило в кухню. Лапуля сидела за столом и, высунув кончик языка, старательно писала что-то в тетради.
– Каша на плите, – пробормотала она, – мне сегодня контрошку сдавать, я ее красиво переписываю.
– Попроси Димона отпечатать текст, – посоветовала я.
– Не-а, преподша требует от руки, – пояснила Лапуля, – иначе не верит, что работа собственная! Заголовочек надо красным выделить, текст аккуратненько накалякать с заглавненькими буквочками, а в абзацах цветочки нарисовать. Если ей оформление понравится, я зачет автоматом получу.
– По какому предмету столь суровые требования? – поинтересовалась я, впуская кошку Терешкову, которая не преминула прилететь к моему позднему завтраку.
– Великие русские художники, – нараспев произнесла Лапуля, – один, по выбору. Слушай, у нас есть клеящий карандаш?
Я запустила руку в корзиночку со всякой ерундой, которая живет на СВЧ-печке.
– Вот.
– Ой, спасибки, – поблагодарила Лапуля, – сварить тебе кофеечку?
– Лучше занимайся докладом, – отмела я ее предложение, быстро сложила сумку, выскочила на лестницу и налетела на милиционера, который собрался звонить в нашу дверь.
– Что вам надо? – не слишком любезно спросила я.
– Заявление по поводу пропажи младенца. Пиркумкакеля, – смущенно произнес парень.
– Разве вам не сказали? Давным-давно все в порядке, – остановила я юношу.
– Типа он дома? – обрадовался тот. – Я из центра по изучению общественного мнения граждан по поводу действий сотрудников правоохранительных органов в отношении…