— Ребенок развивается не в желудке.
Лапуля, успевшая взяться за ручку входной двери, обернулась и с бескрайним удивлением спросила:
— А где?
Я потеряла дар речи, потом промямлила:
— У Димона в кабинете есть анатомический атлас, почитай его на досуге.
Лапа открыла дверь.
— Ну надо же, — бормотала она, — почему же меня тогда так тошнит? Я считала, что зайчику на голову падает то, что я ем, ну кому это понравится? Вот он и бунтует, назад все вышвыривает, поэтому я старалась только вкусное употреблять, никакой каши не ела, он еще наестся манки, когда его врач на свет вытащит!
Железная дверь ударилась о косяк, и я запустила двигатель. Ни один человек в мире не поверит, если я расскажу про девушку двадцати с лишним лет, которая пребывает в уверенности, что токсикоз у нее развивается исключительно по одной причине: после того, как она закусит, еда падает на нерожденного ребенка, а тот злится и выталкивает завтрак-обед-ужин из мамы. И тем не менее вот она, эта девица, только что в глубочайшем удивлении удалилась домой, прижимая к груди пакет с купленной черепашкой неопределенного пола.
Из состояния ступора меня вывел телефонный звонок, Димон, похоже, здорово волновался. Я взяла трубку и хотела обрадовать его известием о благополучном возвращении домой Лапули, но услышала радостный голос:
— Номер квартиры!
— Чьей? — не поняла я. — Нашей?
— Он покупал номер квартиры, — пустился в объяснения хакер. — Эй, ты забыла про загадку? Диалог в магазине. «Сколько стоит два?» — «Тридцать рублей» — «А двадцать девять?» — «Шестьдесят» — «Дайте мне триста двадцать девять» — «Пожалуйста, с вас девяносто рублей». Человек брал цифры, ну, такие металлические, которые на дверь снаружи набивают. Потому и вопрос: «Сколько стоит два?» Не стоят, а стоит! Он хочет купить цифру «два», а не два предмета. Понятно объяснил?
Сообразительность Димона вызвала у меня восхищение.
— Как ты догадался?
— Умка подсказал, — не стал присваивать себе чужие лавры хакер, — он на самом деле на редкость сообразительный. Звони Медведевой, пусть она получает свою седьмую уточку и звание магистра. Надеюсь, она нас не обманет, отдаст все материалы.
Маша не спешила ответить на звонок, а когда наконец-то произнесла «да», в ее голосе звучало такое неприкрытое отчаяние, что я поторопилась сказать:
— У меня отличная новость! Есть правильный ответ на загадку! Мужчина покупал номер для квартиры.
Медведева тихо всхлипнула, я начала быстро растолковывать ей суть, ожидая, когда Маша завопит от радости и бросится печатать ответ. Но она неожиданно заявила:
— Моя жизнь закончена. Сплошная беда. Часики исчезли. Конец истории. Я убита навсегда.
— Не расстраивайся из-за ерунды, — опрометчиво ляпнула я. — Подумаешь, резиновая утка!
— Жить не хочется, — заплакала Медведева, — я на шаг от магистра была! И вот могила! На экране крест стоит и написано: «Покойся с миром, Мери Белл». Это мой ник в Сети! Все-все пропало! Исчезло! И он… он… он…
Маша зарыдала.
Трудно утешать человека на расстоянии, но я сделала попытку:
— Пожалуйста, не переживай. Это всего лишь ерундовая забава, к реальной жизни она ни малейшего отношения не имеет, ты очень красивая, у тебя много друзей и…
— У меня никого нет, — прошептала Маша, — вообще, с самого детства! Хорошей одежды у меня никогда не было, мама старое перешивала! Ни в одну компанию меня не брали! В школе ненавидели, в институте тоже! Только в Интернете Мери Белл хорошо было! Но теперь все погибло!
Маша зарыдала, потом с трудом продолжила:
— Хорошо, что у мамы был друг, он меня в институт пристроил на киноактрису учиться. В вузе народ весело жил! И Константинова лучше всех устроилась! У нее своя квартира была. А у меня! Мама умерла, ни жилплощади, ни денег нет, кое-как я пыталась заработать! Ребята веселятся, тусят, а я гамбургеры продаю! Снова мимо! Опять одна. Алка со мной снисходительно так общалась, ну, типа она королева, а я таджикский дворник. Потом их всех снимать начали, а меня побоку! Слишком красивая! Вот круто! Мне даже внешность прекрасная помешала! Думаешь, почему я подалась в модели, а? И совсем я не супер, не Водянова, просто прикидываюсь, чтобы такие, как Алка, мне завидовали. Да! Да! Мне удалось чуток прорваться! Алка меня зауважала! Фу! Знала бы ты правду! Всю! Нет, не скажу! Или скажу! Чтобы хоть каплю уважения получить, мне пришлось вагон дерьма съесть! Снимаюсь везде, куда позовут, где другие отказались, я соглашаюсь! В пустыне, одетая в шубу, на лыжах в бикини на Северном полюсе! Голышом на муравьиной куче! Зачем? За бабло! За то, что девушку из журнала все хотят на тусу позвать! За то, что я успешная! И только участвовать в викторине меня просто так пригласили, взяли в компанию за ум и хороший характер, за мои человеческие качества. И теперь все! Лопнуло! Я умница, удивительная красавица, и почему мне постоянно не везет? Отчего конфеты другим достаются, а мне, самой-самой лучшей, пустые фантики? Они должны были ради меня сделать исключение! Не убивать вот так!
Я попыталась прервать ее истерику.
— Может, все не так фатально, как тебе кажется. Ты где сейчас находишься?
— Дома, — коротко ответила Маша, — никуда сегодня не ездила, выходной у меня. Завтра в пивбаре снимаюсь, если до утра доживу! Лучше сейчас из окна броситься, и упс! Никаких больше переживаний! Надоело за место под солнцем бороться. Очень я устала!
Я поняла, что пару часов назад Медведева обманула меня, рассказывая о том, как уехала из квартиры, но не стала уличать расстроенную собеседницу во вранье, быстро развернула джип и помчалась к дому манекенщицы, решив не прерывать с ней беседы. Не очень-то верится в Машино желание покончить жизнь самоубийством, но лучше сейчас приехать к красавице, успокоить ее, а заодно и взять фотографии Кати.
Медведева плакала, но внезапно я услышала за ее всхлипываниями песенку из мультика: «Облака, облака, белогривые лошадки».
— Алло, — всхлипывая, произнесла Маша.
У нее оказалось два сотовых телефона, похоже, второй абонент тоже в курсе глупейшей истории с загадками, потому что Медведева с отчаянием завела:
— О! Да, да, да. Мне страшно плохо! Ужасно! Мери Белл убита! Я умерла! Все погибло! Пожалуйста, помоги! Ты когда будешь? О!
В мое ухо полетели короткие гудки. Как назло, именно в эту минуту я попала в пробку и встала намертво. Все машины членов нашей бригады оборудованы спецсигналами, но какой смысл включать «мигалку» и выть сиреной? Похоже, дорогу перекрыли, чтобы пропустить кортеж высокопоставленного чиновника. Я стукнула кулаком по рулю и начала звонить Медведевой. Ответил вежливо-равнодушный голос: «Абонент временно недоступен», Маша отключилась от сети или у ее аппарата разрядилась батарейка.
Машины не двигались с места, кое-кто из водителей открыл двери и вышел на мостовую. Я тоже вылезла из джипа и спросила у женщины, мрачно смотревшей вдаль: