– Нехорошо вышло, – посочувствовал Айболит.
Услышав в голосе чужого человека намек на жалость, я окончательно расслабилась.
– Фармацевт предложила мне веревку.
– Кхм… – закашлялся терапевт, – кхм…
– Я засунула ее в ухо и подожгла, – сообщила я главный факт.
– Зачем? – с явным интересом спросил мужчина.
– Действовала по инструкции. Теперь из ноздрей валит дым, и я не могу вынуть бечевку. Она застряла в голове! Мне горячо! Помогите! – взмолилась я.
– Как же вы разговариваете, если у вас в черепе тлеет шпагат? – протянул терапевт.
Тупость доктора меня потрясла.
– Я же его не во рту держу. У меня из уха дым валит.
– Вы только что сказали про задымление носа, – возразил терапевт.
Я чихнула.
– Просто я забыла об ухе.
– Выньте канат и залейте его водой, – дал идиотский совет эскулап.
Пришлось напомнить ему об основной проблеме:
– Говорю же, он не выдергивается.
– Прирос? – уточнил сотрудник «Скорой».
– Может, и так, – испугалась я. И не сдержала эмоций: – Сделайте хоть что-нибудь! Я сижу дома одна, муж в командировке!
– Хорошо, – мирно согласился доктор, – давайте адрес.
Я быстро назвала свои координаты, положила трубку и тут же поняла совершенную ошибку. Увы, в Москве плотные пробки на дорогах даже ночью, раньше чем через час помощь не прибудет. За это время мой мозг успеет поджариться! Надо что-то придумать…
Наплевав на хорошее воспитание, предписывающее никогда не тревожить соседей после десяти вечера, я выскочила на лестничную клетку и позвонила в дверь к Рындиным. Высунулся Павел, старший брат хозяйки. Его раскосые глаза вмиг стали круглыми.
– Блин! – взвизгнул парень и захлопнул дверь.
Я снова позвонила. Теперь из квартиры соседей донеслись шорох, скрип, потом прозвучал недовольный голос Натки:
– Паша, спроси, кто там.
– Не хочу! – заорал брат. – Стоит там какое-то чудище с кадилом, сама интересуйся!
– Идиот! – рявкнула на него Наташка и подошла к двери: – Чего надо?
– Это Таня Сергеева, – отчаянно кашляя, представилась я. – Ната, выйди, пожалуйста.
Рындина открыла дверь и взвизгнула:
– Ой!
– Помоги, – чуть не заплакала я, – вытащи из уха лекарство.
Но вместо того, чтобы мне помочь, Рындина стала задавать глупые вопросы:
– Фу… Чем это воняет?
– Дымом, – стараясь не чихать, объяснила я.
– Пожар! – взвыла Натка. – Люди, горим! Звоните немедленно ноль-один! Эй, кто-нибудь! Все погибнем!
– Замолчи! – Я попробовала переорать Рындину. – Это веревка в моем ухе горит! Ее надо вынуть.
Соседка замерла с открытым ртом, потом растерянно спросила:
– Бельевая?
– Что? – не поняла я.
– Веревка, – уточнила Ната.
– Лечебная, – устало ответила я.
Не прошло и пяти минут, как Наташка въехала в ситуацию и вновь завопила как сирена:
– Пашка! Дебил! Иди сюда!
– Че? – высунулся из-за двери брат.
– Таньку видишь? – налетела на него сестра.
– Ага, – подтвердил Паша и неизвестно зачем стал креститься. – А почему она дымится?
Я изумилась. Вот странные люди! Надо срочно помочь человеку, а они задают кретинские вопросы. «Почему она дымится?» Потому! И точка!
– Хорош языком мотать, – наскочила на Павла сестра, – выдерни запал.
– Откуда? – задал гениальный вопрос брат.
– Из лифта! – топнула Натка.
Павел бросил быстрый взгляд на закрытые двери подъемника и растерялся.
– Но там ничего нет.
– Дебил! – снова взвыла Ната. – У Сергеевой в ухе! Туда гляди.
– А-а-а… – протянул непонятливый родственник. – Не, не хочу. Вдруг там граната?
Я икнула, а Рындина схватила братишку и вытащила его на лестницу со словами:
– Ща все сгорим! Потуши Таньку!
– Вдруг там граната, – попугаем повторил он, – сама про запал говорила.
– Это лекарство, – прошептала я, – воронка с веревкой. Неужели не видишь?
– А ну, присядь, – велел Пашка и, кашляя от дыма, стал изучать «поле боя».
– Живей нельзя? – пнула его ногой Натка. – Не на работе ленишься.
– Щас, принесу долото, – заявил Павел, – им и вырубим.
– Ни за что! – испугалась я.
– Дык застряло, – развел руками дурак. – Легонечко молоточком постучу: тук-тук-тук… Долото острое, вмиг веревку подрубит.
Я попыталась подняться. Мне не удалось сегодня нормально пообедать, а потому от слабости колени не хотели выпрямляться, и я с размаху плюхнулась на холодную, не особо чистую плитку. Вдруг что-то мягкое и теплое коснулось моей руки. Я бросила взгляд в сторону и увидела кота Тимофея, любимца Наты. Любопытное животное решило посмотреть, чем занимаются хозяева, и тоже вышло на лестницу.
– Мужики трусы и сволочи! – визжала Рындина. – Вам лишь бы пиво пить и футбол смотреть! Никакой нет от вас пользы! Истребители продуктов! Кобеляки! За фигом вы нам нужны, уроды?
В ту же секунду я ощутила резкую боль в ухе и увидела, что Наташка идет к мусоропроводу, держа в руке дымящуюся воронку.
– Ты ее вытащила! – обрадовалась я.
Рындина открыла люк, швырнула туда «дымовую шашку» и, дуя на пальцы, ответила:
– Вот так. Хвать – и нету! Обожглась только чуток.
– Спасибо, спасибо, спасибо… – рассыпалась я в благодарностях.
– Пойду спать, – обрадовался Павел. – Вечно эти бабы из-за ерунды кипеж поднимают. Курицы! Че попусту кудахтать? Надо думать мозгами!
Сестра уперла руки в бока, сделала шаг, разинула рот, явно намереваясь убить «храброго» братца, но вдруг замерла на месте. А потом завизжала:
– Тимоша! Сыночка! Мальчик мой! Отравился дымом! Он умер! – и шлепнулась на пол около меня.
Я посмотрела в сторону и увидела, что громадный, раскормленный «британец» лежит на спине, закрыв глаза и безвольно сложив лапы.
– Врача! Скорей! Люди-и-и! – вскрикивала Рындина.
Паша опять впал в ступор. Очевидно, любая форс-мажорная ситуация вызывает у него оцепенение. Наверняка у мужика в роду были жабы, они при опасности часто пытаются превратиться в камни.
Я попыталась встать, но ноги отказывались слушаться, и вдобавок в ухе началось активное царапанье. На секунду мне в голову пришла дикая мысль: где-то внутри слухового прохода отплясывает канкан сороконожка в железных башмаках, несчастная надышалась дыма и одурела.