Речь вовсе о другом. Мы не хотим, чтобы вам, мне, кому-то еще пришлось вновь повторить Ледяной поход генерала Корнилова. А если, упаси, конечно, бог, этот бордель вдруг рухнет в одночасье, очень важно с первой же секунды знать свою цель, здраво оценивать соотношение сил и средств, ближайшую и последующую задачи.
— Перехватить руль…
— Вот именно. Перехватить руль и не упустить момента, когда достаточно устранить или изолировать сто, пусть тысячу человек, но не допустить в стране хаоса и очередной войны всех против всех… Кстати, прошу заметить, мы отнюдь не думаем, что катастрофа произойдет завтра. Пока это скорее вероятность, но имеющая солидные шансы реализоваться. Хочется верить, что и мы с вами, и другие наши коллегии успеют закончить академию, получить достойные посты, к которым нас и готовят. Вот тогда мы будем располагать реальными возможностями…
— Навести порядок железной рукой, чтобы обеспечить России еще сотню мирных лет? Достойная цель. Только… Это ведь зверски скучно — год, десять, двадцать лет готовиться к чему-то, что может произойти, да все никак не происходит. А жизнь кончается.
Барон панибратски хлопнул Ляхова по погону.
— Вы мне все больше нравитесь, полковник. Давайте-ка заглянем в этот вот извозчичий трактир да хлопнем по рюмке водки. Мороз, однако.
Трактир, разумеется, был никакой не извозчичий, а вполне приличный, для «чистой публики». Это просто барон так шутил.
Гардеробщик принял у них шинели, а половой проводил на второй этаж. Двухместный столик стоял рядом с окном, через которое были видны золотые купола храма Христа Спасителя. Сквозь беспорядочное мельтешение крупных снежинок где-то далеко просвечивала сумрачная, малиновая вечерняя заря. А в зале тепло, тихо, уютно и очень малолюдно.
— Кормят здесь исключительно по-русски, чем заведение выгодно отличается от всяких прочих. Я здесь частенько обедаю-ужинаю, — сообщил барон, удобно размещаясь в гнутом деревянном кресле и разминая папиросу, которая после долгого воздержания (на улицах офицерам курить не разрешалось ни под каким видом) обещала быть особенно приятной. — И вы привыкайте. Не с нашим положением столоваться из казенного котла. Гвардейцы все-таки. В полевых условиях, это я понимаю, а в Москве уважающие себя люди непременно трапезуют в ресторанах. Дома только гостей принимают, и то по особым случаям.
На самом деле Ферзена здесь знали, старший половой (метрдотель по-европейски), подбежавший принять заказ, обратился к нему по имени-отчеству.
— Ну что ж, как у нас водится, первую — в память государя императора Николая Александровича, который еще в 1896 году высочайше повелел господам офицерам употреблять спиртное не иначе как к обеду и ужину, — Федор Федорович поднял зеленоватую рюмку на уровень глаз и опрокинул «Смирновскую» в рот не чокаясь.
Не спеша и не отвлекаясь, закусили.
— Итак, барон. На чем я остановился?
— Что зверски скучно вам будет ждать…
— Именно. Только я не себя имел в виду. Я в общем смысле. Знаете, даже актерам в какой-то момент надоедает все репетировать и репетировать, хочется наконец выйти на сцену…
— И сорвать свою долю аплодисментов, — закончил фразу барон.
— Совершенно верно. Соответственно, если люди чересчур долго готовятся действовать в кризисной ситуации, не захочется ли им…
— Подтолкнуть события? Не исключаю. — Федор Федорович прожевал ломтик кулебяки и вытер губы салфеткой. — Давайте еще по одной. В ожидании горячего. Селянка здесь чудо как хороша. А по поводу ваших подозрений что я могу сказать? История и наука политология учат, что при любых общественных преобразованиях необходимо:
Первое. Четко поставленная цель (модернизация страны или общественного устройства для того-то и того-то либо, наоборот, контрреволюция и восстановление прежних порядков). Декларировать цель в определенных обстоятельствах не обязательно.
Второе. Источники, средства и инструменты ее достижения (источники внутренние или внешние, средства — административно-государственные (в т. ч. принудительные) или общественно-психологические, инструменты — госаппарат, партии, армия, спецслужбы или иные).
Третье. Общественные силы, на которые можно опереться (сословия, классы, те или иные слои общества либо лица определенной идейно-психологической ориентации).
Четвертое. Идеология преобразований (форсированное создание постиндустриального общества, социальная справедливость, занятие лидирующих позиций в мире или на континенте, мобилизующие лозунги, в т. ч. и «непрямого действия» — от двух бортов в середину)…
— Четко излагаете, Федор Федорович. Как я понимаю, цель вами определена, источники подразумеваются внутренние, средства… О средствах пока не в курсе. Инструмент — гвардия?
— Торопитесь, полковник, торопитесь. Я совсем противоположное хотел сказать. Что нашей целью на данном этапе как раз и является постоянное наблюдение за обстановкой, чтобы не прозевать, когда у неприятеля все это появится…
— Тогда кто же возможный неприятель?
— А кто угодно. — Ферзен нарисовал ложкой в воздухе почти замкнутый круг. — Хоть правые, хоть левые, хоть «пятая колонна» какого-нибудь внешнего врага, хоть собственное правительство, нам без разницы. Любая сила или силы, пожелавшие организовать в стране хаос или направить ее развитие в нежелательном направлении…
— А что считать нежелательным?
— Все, что будет препятствовать возможности устойчивого экономического прогресса, эффективных, но постепенных реформ и, соответственно, процветанию России.
Ляхов на это ничего не сказал, но улыбнулся весьма двусмысленно.
— Кроме того, вы как-то упускаете из виду, Вадим Петрович, что разговор у нас — чисто умозрительный. Вообразилось вам, что попали вы в окружение настоящих заговорщиков, и никак от этой гипотезы отказаться не хотите, а это ведь просто учебная вводная. «Что делать, если…»
— Хорошо, оставим это пока, барон. Вон, кстати, и половой наш на горизонте обозначился. Расскажите мне лучше о вашем кружке. Если это всего лишь научное общество, изучающее тенденции общественного развития с точки зрения нашей с вами будущей профессии, я в него вступлю с полным удовольствием, но хотелось бы все же знать поподробнее. Если оно у вас, конечно, не построено по системе «пятерок», например.
— Побойтесь бога, Вадим Петрович! Какие там «пятерки»? Это вы где-то там, — барон сделал неопределенный жест рукой, — подобных мыслей набрались. А у нас в стране самые что ни на есть экстремистские партии невозбранно функционируют и депутатов в Госдуму проводят, и никого это не волнует. (Хотя лично я это отнюдь не приветствую.)
Мы же — интеллектуальная элита нации, я бы сказал, нам конспирировать незачем. Все, о чем мы на своих «средах» и «пятницах» рассуждаем, в любой газете и журнале хоть завтра напечатать можно… — Барон сделал простодушно-хитроватое лицо и закончил: — Только — зачем?