Но этого не случилось, и с новой силой вспыхнула тревога другого рода. Куда они исчезли, если, возможно, вообще не появлялись в этом доме?
Шульгин и Ирина вернулись в каминный зал, из которого начали осмотр дома. Присели в кресла, немного расслабились. Сашка нашел в богатом домашнем баре Сильвии бутылку с незнакомым ему сортом ирландского виски и совсем уже собрался его продегустировать, как вдруг внизу, в глубине дома раздался далекий собачий лай. Он стремительно приблизился, и вот уже на лестничной площадке хрипели и задыхались от ярости два, а то и больше пса, кидаясь на двухстворчатую дверь так, что она вздрагивала, несмотря на толщину и прочность петель и засовов.
— Пара минут — и появятся слуги и охрана, — отметил Сашка, отставляя так и неналитый бокал. — Еще немного поспорят, что делать, и вызовут полицию. Или сразу начнут ломать, как думаешь?
Ирина, впервые в жизни оказавшись в положении застигнутого на месте преступления грабителя, испугалась. Вскочила с кресла, побледнела, что было видно даже сквозь грим, растерянно завертела головой, не зная, как поступить. Шульгин наблюдал за ней с улыбкой, ожидая, скоро ли она опомнится, поймет, что никакой опасности для них не существует.
Ей потребовалось на это секунд десять — недопустимо много для профессионалки.
— «Стар стал папаша, рука не та, глаз не тот…» — процитировал он персонажа давнишнего милицейского романа «Дело пестрых», бестселлера шестидесятых годов.
Виновато потупившись, Ирина вытащила из кармана свой портсигар. Шульгин кивнул одобрительно.
— Так. И куда же мы пойдем?
— Домой, наверное. — Она откинула украшенную алмазной монограммой крышку и стала набирать нужную комбинацию на клавиатуре, прикрытой фильтрами сигарет.
Слуги наконец добрались до двери, возбужденно переговариваясь и обсуждая стратегию наиболее правильных действий. Голоса сквозь толстые полотнища дверей доносились глухо.
Шульгин отрицательно покачал ладонью.
— Не домой. В ближайший темный переулок… — прошептал он.
Открылось квадратное, два на два метра, окно перехода, окруженное по периметру фосфоресцирующей бледно-фиолетовой рамкой, за которой видна была перспектива ночной лондонской улицы. В сыром тумане тусклыми ореолами светились газовые фонари. Ирина что-то регулировала, время от времени невольно оглядываясь на двери, шум за которыми усиливался. Там, наверное, собрались уже все обитатели дома.
Риск состоял в том, что, согласно принципу неопределенности, не подстрахованное стационарной установкой поле могло забросить их или не в ту точку пространства, которая требовалась, или в другое время. Плюс-минус несколько часов, месяцев, а в худшем случае и лет.
Рамка, ограничивающая межпространственный канал, скользила вдоль темных фасадов домов, пока слева не обозначился вдруг узкий, совсем уже не освещенный переулок, почти щель между глухими кирпичными цоколями.
— Стоп!
Нижний край рамки уравнялся с поверхностью мокрой вымощенной каменными плитами панели, и Шульгин, не забыв погасить свет в холле, шагнул в сырую мглу. Ирина — за ним. И тут же закрыла проход.
— Так. Конец первой серии. Начинаем вторую… — Шульгин вновь ощутил себя в своей стихии. — Пойдем.
— Куда теперь?
— А вот как раз туда, откуда ушли… — И, на ходу объясняя свой план, он повлек Ирину на улицу, в сторону парадного подъезда дома леди Спенсер.
Они успели как раз вовремя. Распахнулась входная дверь, и из ярко освещенного вестибюля на крыльцо выбежал полуодетый мужчина средних лет. Пока он озирался, соображая, в какую сторону бежать, Шульгин преградил ему дорогу.
— Что здесь происходит? Я инспектор Скотленд-Ярда Лестрейд! — Никакая другая фамилия просто не пришла ему в голову. Да и вряд ли слуга был внимательным читателем Конан Дойла. Одновременно Сашка сунул руку в карман, то ли за оружием, то ли за полицейским жетоном. Он не знал, какие доказательства своей служебной принадлежности предъявляли в то время инспектора, но был уверен, что требовать таковых перепуганный, едва проснувшийся слуга не станет. Старая добрая Англия, здесь люди не допускают мысли, что кто-то назовет себя полицейским, не будучи таковым.
Обрадованный, что не придется бегать по улицам в поисках констебля, человек начал сбивчиво объяснять суть происходящего в доме.
— Пойдемте. И прекратите размахивать руками. — Шульгин извлек из-под плаща пистолет, который рассеивал всякие сомнения, если бы они вдруг и возникли.
По возможности точно копируя манеры британских полицейских, как он запомнил их по многочисленным в свое время фильмам, Шульгин отправился осматривать место преступления.
— А вы, инспектор Джонсон, останьтесь здесь и наблюдайте. Если злоумышленники попытаются бежать через окна — стреляйте без колебаний.
Он решил, что, несмотря на хороший грим, Ирине не стоит появляться в доме, где ее при ярком свете станут жадно рассматривать множество любопытных и, как обычно у людей этой профессии, наблюдательных глаз.
Поднимаясь наверх по знакомой лестнице, Шульгин спросил у дворецкого, представительного, вполне соответствующего стереотипным представлениям мужчины лет под пятьдесят, отчего тот послал человека на улицу, а не просто позвонил по телефону.
— Телефон в доме только в гостиной леди, как раз там, где заперлись воры…
— Уберите собак, — распорядился Шульгин.
Двух свирепых мастифов в кованых стальных ошейниках, которые при появлении Шульгина вновь залились наводящим страх лаем, согнали вниз по лестнице пинками и руганью. Количество столпившихся на площадке слуг обоего пола подтверждало высокое общественное положение здешнего аналога Сильвии и то, что в ее доме двадцатый век наступил только календарно, а жила она, соблюдая все традиции века предыдущего, с дворецкими, поварами, горничными, грумами, псарями и какие там еще существовали категории обслуживающего персонала. У «настоящей» Сильвии слуг, как заметил во время своего предыдущего визита Шульгин, в доме не было вообще.
Изображая хрестоматийного сыщика, Сашка тщательно (только вот лупы у него не было) осмотрел двери и пол вокруг, припав к замочной скважине ухом, долго прислушивался, потом резким рывком — чуть от себя, а потом к себе — распахнул дверь. Когда они уходили, он не только погасил в холле свет, но и отодвинул засов так, чтобы он входил в гнездо всего одним-двумя миллиметрами. Шульгин выставил вперед руку с пистолетом и угрожающе крикнул:
— Стоять! Руки вверх! Полиция! — Подождал немного и пропустил вперед дворецкого. — Включите электричество…
После тщательного осмотра, который не выявил никаких следов присутствия в доме посторонних, Шульгин отправил всех по своим комнатам, а с дворецким, которого звали мистер Сноу, уединился якобы для составления протокола.
Протокол, собственно, занял всего несколько строчек. Бедный Сноу выглядел растерянным и обескураженным. Шульгину пришлось его успокаивать, высказать гипотезу, что собак вывели из себя обычные крысы, а засов могла нечаянно закрыть и хозяйка.