— Ни хрена себе каламбурчик… — хрипло сказал Берестин. Он никогда не считал себя слабонервным человеком, как сказано уже — воевал, но сейчас его затрясло. Надо думать — от неожиданности случившегося.
Сигарета его так и дымилась в траве, куда он ее уронил, и этот дымок в мокрой траве нагляднее всего демонстрировал мгновенность происшедшего. Он закурил новую сигарету, внимательно огляделся — не крадется ли где еще один суперкотик. Так, не задумываясь, он окрестил зверя, и так впоследствии это имя к нему и пристало.
Он осмотрел мертвого зверя. Четыре пули пробили череп и все остались внутри. Значит, прочность костей мало уступает рельсу. Дырки от остальных попаданий затерялись в мохнатой шкуре.
Добычу Алексей притащил в форт трактором и сразу принялся неумело, но старательно сдирать драгоценную шкуру, имея в виду поразить друзей изысканным трофеем. Литература по таксидермии имелась, он только не решил, что будет лучше — чучело или ковер под ногами.
Закончив, распялил шкуру на наскоро сколоченной раме, тщательно отмыл от крови и жира руки, и вдруг вспомнил слова одной из песен Новикова:
Но трусливых душ не было средь нас,
Мы стреляли в них, целясь между глаз…
— Вот именно, гражданин Новиков, — сказал он громко. — А вы как думали?
Встреча между высокими договаривающимися сторонами (разумеется — неофициальная) состоялась в маленьком отеле на берегу одного из норвежских фиордов. Антон приехал первым и, прогуливаясь во внутреннем дворике с позеленевшими медными пушками XVII века, обращенными в сторону моря, с интересом ждал появления своего коллеги-соперника.
До этого момента прямых контактов с представителями неприятеля ему осуществлять не приходилось. Хорошим тоном считалось вообще как бы не подозревать о самом существовании на Земле постоянных резидентур как той, так и другой стороны. И если сейчас это молчаливое согласие оказалось нарушенным и поступило предложение о переговорах, значит, разработанный Антоном план начал действовать.
Скрипнула чугунная кованая калитка в стене, сложенной из глыб серого дикого камня. Антон обернулся. Сопровождаемая шофером в коричневой фуражке с позументами, по пологой лестнице спускалась элегантная женщина. На улице крупного города или в холле отеля «Хилтон» она могла бы и не привлечь особого внимания, но здесь, где даже в разгар сезона бывают все больше небогатые туристы да агенты мелких торговых фирм, такая дама выглядела неожиданно. Лицо ее скрывали поля шляпы с короткой вуалью, но фигура, строгий и очень дорогой костюм, не рассчитанные на пешее хождение туфли, осанка, с которой она держалась, достаточно отчетливо указывали на ее общественное и финансовое положение.
Антону стало весело. Был у аггров все-таки некий дефект в подготовке, а может быть, даже в психике. Они словно не до конца понимали, в каком мире работают, и постоянно переигрывали. В то время как опыт земных разведок неопровержимо доказывал, что лучшая тактика — это внешняя неприметность и высокий профессионализм, они все делали наоборот. Такое впечатление, будто весь свой опыт они черпали из наиболее низкопробных фильмов и книжек, считая наиболее массовую продукцию наиболее адекватной действительности… Впрочем, не так уж они не правы, — подумал Антон. Простой человек, обыватель, с большим уважением отнесется к такой вот странствующей миллионерше, чем к студентке в потертых джинсах. А нестандартно мыслящее меньшинство без серьезных оснований тоже не станет проявлять пристального внимания к сильным мира сего. Короче, как любит выражаться мой друг Воронцов: «Стоп, сам себе думаю, а не дурак ли я?»
…Разговор у них сразу начался довольно резкий. По существу, а не по форме. По форме как раз все было в порядке. Дама-дипломат предложила называть ее Сильвией, для беседы пригласила перейти в абонированный ею трехкомнатный номер на втором этаже отдельно стоящего флигеля, держалась обворожительно-любезно, непрерывно демонстрируя свое умение улыбаться, произносить остроумные сентенции, вставать, садиться и двигаться, подчеркивая наиболее выразительные линии своей фигуры.
Но все эти очаровательные ухищрения не мешали ей с первых же слов повторить все те обвинения, которые Антон уже слышал от Бандар-Бегавана. Они прозвучали даже еще более агрессивно, произносимые мелодичным и волнующим женским голосом.
— Надеюсь, дорогая (разговор шел по-английски, поэтому такое обращение имело несколько иной оттенок, чем в русском языке) Сильвия, наша беседа носит абсолютно частный характер? — спросил Антон, выслушав ее филиппику. — Потому что только в этом случае мы сможем прийти к должной степени взаимопонимания. Если нет — я готов представить письменное изложение моих доводов, и на этом — все. Пусть решают высшие инстанции. Приняв же мои условия, вы откроете путь к дальнейшим, весьма небесполезным контактам… В чем я, не скрою, заинтересован.
— Ну разумеется. Только на такой исход нашей встречи я и рассчитываю.
— В таком случае я попросил бы вас отключить всю аппаратуру, могущую фиксировать ход нашей встречи. Чтобы не смущать вас — не буду называть ее характеристик и местоположения…
— Хорошо, согласна, — секунду подумав, ответила Сильвия. — Но этим условием вы ставите меня в затруднительное положение.
— Ну, о чем вы говорите… Неужели вы не сможете для отчета смонтировать любую устраивающую вас запись? Если нет — я помогу. Только обещайте познакомить меня с окончательным вариантом. Попытаетесь обмануть — я найду способ вас дезавуировать. Договорились?
— Боюсь, что ваши требования чрезмерны. Не выношу ультиматумов.
— Что вы, что вы! Какие ультиматумы? Это же просто правило хорошего тона. Заодно позвольте дать совет — если хотите вести действительно серьезную политику, определенная доля доверия необходима. Даже между противниками. И совсем не обязательно посвящать начальство во все тонкости. Ему хватит и результата. Что касается меня, то меньше всего я хотел бы видеть в вас врага. Профессионала, преследующего цели, в чем-то отличные от моих — да, но не более. А вне службы мы вполне можем испытывать друг к другу симпатию…
Кажется, его слова Сильвии понравились. Она улыбнулась более естественно, чем прежде.
— Между нами говоря, такой подход мне тоже импонирует. Хотя, не скрою, он в корне расходится с нашими принципами.
— Боже мой! Не помню кто, кажется, Дизраэли, говорил, что принципы надо уметь вынимать из кармана и уметь вовремя прятать в карман. Я довольно долго работаю на этой планете и в достаточной мере усвоил здешнюю философию и политическую практику. Рекомендую не пренебрегать…
— Допустим, вы меня убедили. Я принимаю ваши условия. Но и вы в ответ обещайте соблюдать правила нашей игры. И для начала ответьте на поставленные вопросы.
Именно этого Антон и добивался. Установление доверительных, партнерских отношений являлось исходной позицией его замысла. И он действительно собирался соблюдать условия. Да иначе и невозможно, он отнюдь не собирался недооценивать противника и знал, что любая ложь будет легко разоблачена. Ну а то, что его партнером оказалась именно эта дама — всего лишь подарок судьбы. Облегчающий дело, но ничего не меняющий в принципе. Будь на ее месте функционер с иным психо- и фенотипом, нашлись бы другие способы. И только…