Снизившись до восьмисот метров, лидер сбросил пять стокилограммовых осветительных бомб, с расчетом, чтобы они вспыхнули над северной границей аэродрома. Тут же крутой глиссадой соскользнул до бреющего и высыпал полсотни двухкилограммовых осколочных на склады, ангары, диспетчерскую башню.
Еще продолжали рваться бомбы, а из повторяющих маневр «СБ» транспортов дружно посыпались парашютисты, используя ослепительно сияющие «люстры» не только как источник света, но и в качестве указателей направления и скорости бокового сноса, вовремя корректируя свои траектории.
Уцелевшие под разрывами охранники и немногочисленный персонал аэродрома, ошеломленные, ничего не понимающие в происходящем, еще только выбегали из-под рушащихся крыш, как все уже было фактически кончено. Отстегивающие подвесные системы в момент касания земли, а некоторые даже раньше, парашютисты, стреляя на бегу, рассыпались по полю, за несколько минут заняли все ключевые точки.
Лишь несколько франкистов успели кануть в темноту, особенно густую за пределами света догорающих бомб.
Разбираться в системе освещения ВПП было некогда, все громче нарастал гул заходящих на посадку самолетов. В дело пошли аккумуляторные фонари и специально на этот случай припасенные фальшфейеры. Транспортники у самой земли включили посадочные фары.
В целом все прошло лучше, чем планировалось. Парашютисты потерь не имели, и самолеты приземлились удачно, если не считать, что один выкатился за пределы поля и, почти остановившись, снес колесную стойку о не к месту подвернувшийся валун. Другой зацепился крылом за стоявший на рулежной дорожке «Девуатин», и оно обломилось у самой мотогондолы. Хорошо, обошлось без пожара.
Так что в будущие учебники операцию смело можно будет вносить как первый в истории комбинированный ночной десант в глубокий вражеский тыл. Если, конечно, удастся достичь поставленной цели.
Капитан республиканского спецназа подвел к Шульгину немолодого уже человека в короткой темной куртке и низко надвинутом на лоб берете.
— Компаньеро Ларго, он, как и обещано, подготовил для нас транспорт. Четыре междугородных автобуса, они, не вызвав подозрений, с вечера ушли по своим маршрутам, но не дошли. Через пять минут будут здесь.
— Отлично, компаньеро. Республика вас не забудет, — с должной степенью пафоса Сашка пожал руку подпольщику. — Едем прямо к вашему автовокзалу. Франкистских постов на дороге много?
— Всего один, компаньеро. На въезде в город. Фалангистская милиция. Несколько человек. Здесь же глубокий тыл.
— Очень хорошо. Но мне кажется, в городе уже должна подняться тревога. Концерт мы здесь устроили неслабый. И люстры светили слишком ярко. Надо бы проскочить окольными путями, въехать в город с другой стороны. Раньше времени ввязываться в бой ни к чему.
— Будет сделано. Дороги мы знаем, полиция знает наши машины и водителей в лицо. Проскочим…
Взвод линкольновцев и всех летчиков (еще полсотни человек) Шульгин оставил для обороны аэродрома, они тут же начали окапываться, предварительно отогнав самолеты к самому дальнему краю поля, рассредоточив в меру возможности.
Еще один автобус и два грузовика обнаружились на месте, так что удалось разместить все семь ударно-штурмовых групп, предназначенных для выполнения главной задачи. Впереди испанцы, за ними русские и немцы. Остальные бойцы тремя колоннами двинулись пешком. Им поручалось перерезать ведущие на юг и северо-запад магистрали.
Бургос — типичный староиспанский город, основанный еще в девятом веке, вплоть до тринадцатого бывший резиденцией кастильских королей. Построен по обычной схеме — на господствующей высоте цитадель, монастырь Мирафлорес, собор, дворец, окруженные паутиной средневековых улиц. Снаружи — кольцо построек восемнадцатого-девятнадцатого веков, новых совсем мало. Кто видел один такой город, считай, что видел все. Воевать в них, наступать и обороняться одинаково трудно (и легко), зависит от того, как сложится диспозиция.
В Уэске Шульгин опыт уличных боев уже приобрел. Но ввязываться в них сейчас — смерти подобно. Только стремительный прорыв и дерзкий штурм.
По дороге сопровождающий руководитель подполья доложил, что, по самым свежим данным, каудильо со вчерашнего дня из дворца не выезжал, но какие именно помещения он там занимает, неизвестно. Дворец слишком обширен, покоев в нем много, а своих людей в окружение Франко или в дворцовую прислугу внедрить не удалось. Там все — приехавшие вместе с ним южане и марокканцы. Гарнизон города насчитывает приблизительно пять тысяч человек армейцев, тысячу — Гражданской гвардии, несколько сотен составляет охрана германской и итальянской миссий. Хорошо, что они в основном располагаются на окраинах. Ночью им будет трудно выдвигаться. Особенно если наши люди выведут из строя единственную электростанцию.
Они вдвоем устроились на переднем сиденье рядом с шофером, Шульгин положил на колени родимый «ДП», который считал мощней и надежней любого другого ручника. Товарищу Ларго он подарил «астру» с пятью обоймами, и испанец, пристегнув приклад, все время непроизвольно поглаживал пистолет ладонью.
Видно было, что испанец великолепно понимает, в чем заключается цель операции. Опытный человек, два года рискующий жизнью в центре осиного гнезда, не мог не сообразить, зачем еще учинять почти самоубийственный десант, как не для пленения или уничтожения верхушки мятежников. Настроен же был фаталистически.
— Людей у нас немного, и вооружены они слабо. Пистолеты, старые винтовки. Население в массе сочувствует франкистам. Живут неплохо, война их не коснулась. Пролетариата почти нет. Торговцы, чиновников много понаехало. Попов слушают, да и пропаганда действует. Товарищи в Республике совершили немало ошибок. Однако что сможем — сделаем. Солдаты в гарнизоне все больше с юга, андалузцы, марокканцы, у нас их не любят. Итальянцы не лучше. А мы здесь каждый закоулок знаем, проходные дворы, другие секреты. Все подходы и выходы из дворца перекроем. Ни одну машину не пропустим…
— А если Франко вздумает прорываться на броневиках или танках? — спросил сидевший позади испанский капитан Тагуэнья.
— Гранат и пушек у нас нет, — развел Ларго руками.
— Я выделю в помощь вашим своих бойцов. По три человека на группу. С пулеметами, гранатами и минами.
— Это будет гораздо лучше. Наши улицы легко минировать, а гранаты можно бросать из подворотен, с крыш и балконов.
— Спросите у него, — шепнул Шульгину Гришин, — как насчет подземных ходов и прочих средневековых штучек?
— Наверное, есть, — ответил Ларго, — но мне о них ничего не известно. Раньше мы не очень интересовались старым дворцом. Будем надеяться на лучшее. Если все получится, войне конец. У франкистов нет другого каудильо. Этого мы повесим за ноги на Гран-Виа, люди увидят и достанут спрятанное оружие. Старая традиция. В нашем городе чужакам не выжить. Всю добычу поделят, тут центральным властям вмешиваться не стоит.
Тагуэнья хмыкнул. Он-то знал обычаи, сохранившиеся со времен Реконкисты.