А если им подкинут резервы? Хотя бы еще шестерку. Ему не выжить. Переправятся пятью километрами ниже, обойдут по гребню, и все.
«Героическую оборону», на самом-то деле, держать совсем ни к чему. Потому что оборонять нечего. Лично его ничего с этой избушкой не связывает, категорического приказа № 227 «Стоять насмерть» он не получал тем более. А насчет того, что там внутри, в пещерах, — отдельный разговор.
Так что давай, братец, сматываться. Очередной раз сломаем сценарий. Переоценили «они» степень его азартности.
Сменив карабин на трехлинейку, он, ловко передергивая затвор и меняя обоймы, расстрелял все пятьдесят тяжелых медных патронов, как бы упражняясь в «морском бое». То клал пули по кромке обрыва в шахматном порядке, то по пять сразу в одно место, где мерещилось шевеление под снежным одеялом. Наверняка попал, хоть раз. «Йети» ответный огонь прекратили, боясь демаскироваться, или просто кротами уползли из зоны поражения.
Тогда и он отбросил пустую винтовку с дымящимися ствольными накладками. Дедами заповеданные принципы заставили его выдернуть и зашвырнуть подальше затвор. Где ползком, где короткими перебежками вернулся в дом. Задвинул внутренний засов входной двери, побросал в ранец несколько упаковок патронов, три гранаты, три банки консервов, бутылку водки, флягу с остывшим чаем. Свистнул Лорда, который спал совершенно неприличным образом, даже отдаленные выстрелы его не встревожили, раз не было специальной команды хозяина.
Из чистой вредности остальными гранатами соорудил две хитрые ловушки у двери. Долил керосина в лампу, карабин повесил на шею поперек груди, новую винтовку на плечо и через хорошо замаскированный люк спустился в подвал, из которого узкий лаз вел в пещеры.
Знал он, побочным знанием, где находится механизм, поднимающий девственного вида гранитный блок, неотличимый от прочих, и как заклинить его изнутри. Получается, не только враг не пробьется, так и «свои» этим путем больше не пройдут. Да ему-то какое дело?
Центральный тоннель, изобилующий множеством боковых ответвлений, имел понятную посвященному разметку, позволяющую идти без страха заблудиться и сгинуть навсегда в образовавшихся миллионы лет назад лабиринтах.
Шагать было легко, уклон не превышал десятка градусов, под ногами гладкий, без трещин камень, присыпанный тонким слоем скопившейся за протекшие геологические эпохи пыли. Керосина в лампе часов на шесть, двадцать километров не спеша можно пройти. До центра Земли не хватит, а до выхода в соседнее ущелье — вполне.
Забавные вещи творятся на свете. В их числе — удивительная повторяемость ходов «партнеров». С теми же подземельями. Это, кажется, четвертый вариант. Пещера повстанцев в Кордильерах, одесские катакомбы, та, через которую лазили Ляховы, из Израиля в Новую Зеландию. Теперь эта. Куда выведет и, главное, — зачем?
Вельтмейстеры [63] , все без исключения, начиная с Чигорина и заканчивая Карповым, на своих досках тоже делали одни и те же ходы, только в разном порядке. И ничего, осуждению со стороны публики не подвергались. Посчитаем, что сейчас имеем дело с вариантом сицилианской защиты или испанским фианкетто. А как ответить?
Да никак. Шульгин, с детских лет, когда в их кругах, под влиянием побед Ботвинника, очень модно было играть в шахматы (за неимением компьютеров), предпочитал черные. Противник пусть ходит, демонстрирует стратегическое мышление, а мы поглядим, подождем своего шанса…
Он готов был в любой момент столкнуться с чем угодно — от гнезда подземных огненных Олхой-хорхоев до светлого, обдуваемого океанским ветром кабинета Антона в Замке. В Замок, естественно, хотелось гораздо больше. Но, наверное, или сила воображения была слаба, или время не пришло.
Несколько раз он останавливался, делал пару глотков чая, поил и кормил Лорда — псу под землей совсем не нравилось, вперед он не бежал, держался у ноги. Неторопливо выкуривал папиросу, вытянув ноги и опершись спиной о холодный камень. Вставал и шел дальше.
И дошел. Увидел последний тайный знак, предупреждающий об очередной ловушке. Сколько их было на пути, не менее опасном, чем маршрут грабителя египетских пирамид. Предусмотрены были мины, проваливающиеся плиты под ногами, падающие с двух сторон решетки, горы песка, готовые обрушиться из бункеров над головой, и многие еще более страшные изобретения древнечеловеческого и нечеловеческого разумов. Непосвященному пройти предложенный путь было заведомо невозможно. Однако его, судя по всему, причислили к посвященным, раз снабдили спасительной информацией. Только зачем? Куда проще сразу устранить, вывести за скобки или не подвергать никчемному испытанию. Разве только напомнить, указать заслуженное место?
Не так и глупо. Очередной тест на профпригодность.
А если плюнуть на все и пойти к цели в рост, не склоняя головы? Пусть делают, что хотят. На древнем базаре — сошло! До того вдруг остро вспомнились те отвратительные часы и минуты, да не с точки зрения несчастной жертвы, наоборот, как взлет собственного разума и мужества.
Однако пока не время. Успеется.
Шульгин лег на пол тоннеля, прижал ладонью холку Лорда, и они переползли рубеж, отделявший от очередной каменной двери. Открыли ее и оказались там, куда стремились, совершенно не подозревая, куда именно.
Кто первый раз едет из Москвы во Владивосток или обратно, тоже поражается, насколько одинаковые вокзалы по обоим концам Великой магистрали.
Эта хижина была точной копией первой, ну, может, за исключением некоторых незначительных деталей.
Ветер за окошком, забранным решеткой, завывал так же, если не сильнее. Только пейзаж выглядел иначе. Никакой реки. Видна внизу, сколько позволяла метель, широко раскинувшаяся равнина, и что там дальше, за пеленой пурги, — неведомо. По-прежнему никакой географической привязки. Кавказ или Гималаи…
Да и черт бы с ним. Усталость, не столько физическая, сколько нервная, навалилась с непреодолимой (почти что) силой.
Главное — этот портал прилепился на совсем узком утесе, и подходов к нему снизу не просматривается. Может, как в тибетских монастырях: до весны не прийти, не уйти…
Поверим, понадеемся. Лучше всего сейчас напрячь волю, заставить ветер усилиться еще вдвое. Тогда даже многотонные валуны начнут кататься по долине и столетние деревья вырываться с корнями, а мы наконец отдохнем по-человечески.
Опять он разжег печку, лег на такой же точно, как там, топчан, закинув руки за голову. Поднимать крышку, смотреть, есть ли и там комплект вооружения, не хотелось. Скучно, если угодно. Пес, добравшись до очередного приюта, убедившись, что хозяин спокоен, нашел себе достойное, на его взгляд, место, закрыл морду хвостом и отправился в свою «страну удачной охоты».
Не прошло и часа, как Сашка собрал мозаику. Вспомнил себя вплоть до каюты на «Призраке». Остались несколько не до конца восстановленных фрагментов. В том числе так и не выяснил, где именно они сейчас находятся — на Земле или в другом месте, откуда и от кого с Лордом бежали, откуда взялся сам пес и что их связывает по жизни, кто и зачем устроил здесь избушки-блокгаузы. Какова смысловая ценность именно этого эпизода в режиссерской экспликации пьесы.