Профанация героизма это, братцы, и ничто иное. С тем же успехом можно было махать веслами, не выходя из спортзала. Сделал три миллиона гребков с перерывами на обед и сон, вот и пересек океан. Ты всерьез попробуй…
…После некоторых предпринятых Сильвией дипломатических ходов (нашей Сильвией, но при посредстве той, деморализованной и запуганной) в Лиссабон зашла «Валгалла». Город в то время был довольно захолустный, улицы, в большинстве крутые и извилистые, провоняли испражнениями людей и животных. Общественные туалеты, во времена Веспассиана роскошью соперничавшие с термами, куда-то исчезли. Остался один, тринадцатого, кажется, века, куда можно было зайти без страха. Из всех признаков цивилизации имелся желтенький трамвай, по единственному маршруту бегавший между портом и крепостью.
В Португалии, как и в большинстве европейских стран, правил король, имя и номер которого никого не интересовал. Но короли тоже бывают разные. Этот был никчемный, власти не имел и не хотел ее, как король Греции Георг первый, что вчерную пил с лейтенантом Лукой Пустошкиным на «Олеге».
«Руа, бювон еще по одной» и так далее. [36]
Зато в этой прекрасной стране, где мужчины умеют плакать, не стесняясь, и петь свои тоскливые песни «фадо», глядя с крайней точки Европы в грозный океан, думая о друзьях и родственниках, которые никогда больше не вернутся назад, было вполне продажное правительство и парламентская демократия. Главная партия называлась Конституционной. Как же иначе?
Великолепно выглядящий Воронцов, ростом метр восемьдесят пять, одетый в адмиральский мундир неизвестного главе парламента государства (впрочем, адмиральские мундиры во всех странах мира почти одинаковы), вошел в его кабинет в сопровождении человека, представляющего здешние сильные кланы.
Дальше ничего особенно интересного. В любой стране, где чиновники берут, а особенно в такой, где берут не стесняясь, проблемы решаются по единой схеме.
Естественно, чемодан с эскудо Дмитрий с собой тащить не собирался. Тяжело и неэлегантно. Хотя черт его знает, вдруг водопад высыпанных на стол родных бумажек показался бы господину душ Сантушу интереснее и надежнее голубоватого чека банка старого Ротшильда?
О делах они вначале не разговаривали. Познакомились, выпили кофе и хорошего «Порту». Раскурили по сигаре. Сигары были, без всяких оговорок, чудесные. На днях привезенные из Бразилии, где их умеют делать куда лучше, чем на Кубе. Но не все об этом знают. Согласно этикету, осведомились, у кого сколько детей и как они себя чувствуют.
Премьер был приятным в общении мужчиной, но, подобно Чемберлену, одесскому Валиадису палец в его рот класть не стоило. Да он бы и не позволил.
— Ну так что, дон Димитриос? Изложите, чем я могу быть вам полезен? Неужели вы не могли решить свои вопросы на уровнях пониже? Судя по имени, вы из греков? Я уважаю греков, они вторую тысячу лет не лезут в мировую политику в отличие от англичан, которых я ненавижу всей душой. Но это мое личное отношение, государственных интересов оно не касается.
Воронцов протянул премьеру чек.
— Может быть, у вас есть какие-нибудь благотворительные фонды? Возьмите, я люблю помогать инвалидам или детям… На ваше усмотрение.
Душ Сантуш лишь несколько секунд смотрел на чек, после чего спрятал его в стол.
— Спасибо, пригодится. Итак? Что я могу сделать для Греции? Или лично для вас? Скажите, вы случайно не русский? Я служил посланником в Петербурге, ваш акцент кажется мне знакомым. Однако это не имеет никакого значения. Чек — другое дело, это — как протянутая рука друга, и я протягиваю свою навстречу. Итак?
Воронцов сказал. Два десятка португальских паспортов, для него лично и еще десятка человек по списку.
— Разумеется, настоящих, оформленных по всем правилам, внесенных во все положенные реестры. Фальшивок я мог бы накупить сколько угодно за сотую часть благотворительных средств… — и указал глазами на сопровождавшее лицо, господина Перейру, сосредоточенно полировавшего ногти на диване в углу кабинета. Этого человека порекомендовал взять с собой местный представитель Сильвии, сообщив, что в его присутствии премьер должен быть очень сговорчив. Отчего весь вопрос нельзя решить, вообще не затрудняя столь значительного государственного деятеля, Дмитрий выяснять не стал. Аборигенам виднее, как вести дела на своей территории.
— Это будет сделано в течение часа, — расплылся в улыбке премьер. — То есть в течение часа распоряжение дойдет до исполнителя, а уж сколько потребуется на заполнение бланков и книг… — Он развел руками. — Народ у нас обстоятельный, неторопливый. — Понимать следовало так, что без дальнейших взяток обойтись не удастся. — А что вы станете с ними делать? — с искренним любопытством спросил Душ Сантуш. — Увы, но португальские паспорта в этом гнусном мире совсем не котируются… За двадцать тысяч фунтов, которые вы так любезно инвестировали, с американским паспортом, а он у вас, конечно, есть, любую проблему решить гораздо проще…
— Мне просто нравится идея вдруг ощутить себя португальцем, потомком Васко да Гамы, Камоэнса и Генриха Мореплавателя. Натурализуюсь в Рио-де-Жанейро как представитель бывшей метрополии…
Шутка не развеселила премьера.
— Что еще? — Он видел, что не ради десятка действительно никчемных паспортов явился к нему странный посетитель.
— Еще мне потребуется надежный документ, разрешающий моим кораблям, числом три, заходить в любой португальский порт и оставаться там нужное время, без лишних вопросов со стороны властей, а также право нести в море португальский флаг…
— Корабли хоть не военные? — с кислой миной спросил премьер.
— Упаси бог! Пассажирский пароход и две прогулочные яхы. Океанские…
— Это все?
— Хорошее рекомендательное письмо к губернатору Мозамбика. Теперь все.
Душ Сантуш побарабанил пальцами по большому кожаному бювару, лежащему перед ним.
— Это как-то связано с намечающейся на юге Африки войной? — спросил он после паузы.
— Каким-то образом — несомненно. Сами понимаете, случись что-то подобное, представителям нейтрального государства гораздо проще вести свои коммерческие дела, нежели… — заканчивать фразу он не стал.
— Понимаю, понимаю… Лоренцу-Маркиш, да. Единственный порт, связанный железной дорогой с Преторией… — Он снова задумался.
Воронцову это не понравилось. В деньгах он нехватки не испытывал, мог бы протянуть премьеру еще один чек. Только зачем поощрять низменные инстинкты? Люди иногда наглеют беспричинно, и их следует ставить на место.
— Господин Перейра… — обернулся он к дивану.
Тон у него был самый мягкий, и означенный господин, не высказывая эмоций, просто посмотрел на премьера внимательно. Ничего не сказав.