Он повернулся к Берестину, тем самым подчеркивая, что считает его мнение очень важным, если не определяющим.
— Андрей решает с Антоном все дипломатические вопросы. Я — по старой памяти, как бывший «старший офицер» занимаюсь «Призраком», материальным снабжением, подгонкой по месту роботов, чтобы наша экспедиция, которая может затянуться не на один год, была обеспечена наилучшим образом. Ты, господин генерал (это — Алексею), на своих тренажерах и просто в бумажных книжках просмотри, как там все на самом деле было. У меня-то информация на уровне «Капитана Сорвиголова»…
— Я и без книжек и компьютеров историю войн знаю. Фельдкорнетом там стать — нечего делать. Две тысячи трехлинеек с патронами, чтобы свое «коммандо» [54] вооружить, плюс комендантский взвод с автоматами, чтобы буров порядку научить. Как я помню, там в разгар боя какой-нибудь придурок в чине вспомнит, что у них буйволы не напоены, и дивизия по этой причине снимается с позиций. И командиров слушались, пока нравилось. Хо-орошая война была. Мечта демократов.
— Заградотряды, что ли? — вскинулся сторонник развитого социализма и одновременно крутой либерал Левашов.
— Так точно, друг мой и брат, — ответил Берестин, в сердце которого сорок первый год оставил не изгладимые никаким гомеостатом рубцы.
А вы сами попробуйте посылать на верную смерть сотни тысяч человек, отстраненно рассчитывая, что зато другие сотни тысяч выживут и победят. Предыдущих забыть сумеете, если вы не Жуков?
— В Кейптаун, ты уж прости, мы не пойдем. Здесь ты ерунду спорол — какой, на хрен, Кейптаун в начале войны? Интернируют нас, и — с концами. Чего-нибудь лучше придумай.
— Кто говорил о Кейптауне? — с удовольствием ввязался я в плодотворную дискуссию. — При чем Кейптаун? Если война начнется, в Каокавельде высадимся, оттуда до приисков ближе, или в Дурбане. До начала — кто нам, под американским флагом, в заходе откажет? Фритрейд [55] , как говорилось. Любые документы мы себе выправим. Пушек тоже хватит. Старые псевдонимы еще не забыл?
Это я уже к Шульгину обратился.
— Забудешь… Может, ты и прав — под янки косить станем, намного интереснее может получиться. Но с этим отдельно разберемся. Олег занимается теоретическим обеспечением экспедиции и соответствующей техникой, не зря «флагинженером» числился. С кандидатами в экспедицию тоже я предварительную работу проведу. Нормально?
— Пока — да…
— Тогда, господа авантюристы и землепроходимцы, за работу. Глядишь, впервые поработаем только на себя и для собственного удовольствия… — Сашка хищно потер руки и немедленно выпил.
Оставив друзей развлекаться и спорить в меру сил и желания, я, подчиняясь внезапно возникшей потребности, решил разыскать Антона. Состояние у меня было как раз подходящее. Форзейля я разыскал через полчаса. Никаких вопросов по поводу нашего краткосрочного выпадения из «зоны контроля» он не задал. Вполне возможно, что на самом деле его это и не интересовало. Мы сами себя запугивали, воображая, что нас отслеживают постоянно и непрерывно.
Мне же, как исследователю, было просто интересно, чем он теперь может заниматься, не имеющим отношения к текущим событиям? Взглянув с «холодным вниманьем вокруг», невозможно представить, есть ли у этого втершегося к нам в доверие существа какие-то осмысленные цели и интересы. Я, поставив себя на его место, таковых не находил. И подумал, что как раз здесь имеется у меня в дубраве «засадный полк». Но на самый крайний случай.
На мой взгляд, Антону правильнее всего было бы начать по бабам бегать, используя имеющиеся возможности (по чужим, конечно, не по нашим!), компенсируя трехлетнее вынужденное воздержание. Или — лелеять планы мести своим бывшим коллегам и соотечественникам, пригласив нас в помощники. Тогда я бы его дополнительно зауважал. И, к слову, перебравшись в давно нам обещанные «Сто миров», мы из поля зрения дуггуров наверняка бы выскочили. А что? Можно предложить при случае, если все другие варианты зайдут в тупик!
Сразу беря инициативу в свои руки, чтобы не оставались непроясненными даже незаданные вопросы, я сказал, что мы нашли очень уютный уголок в западной форштадтской башне, и предложил ему туда прогуляться.
— А зачем? Здесь что, плохо или других уютных уголков нет? Хоть и ваш любимый бар с витражами?
Это он вспомнил действительно приятное заведение, рядом с фехтовальным залом, где Шульгин сначала показал ему, как можно голой рукой остановить рубящую со всего замаха шашку, что привело якобы привычного ко всему Антона в изумление, а потом пригласил рассеяться и отдохнуть. Я мельком подумал, отчего форзейль вдруг отказался идти в названное мной место, а предложил свое? Тоже схему особого режима безопасности включил? Или сам собирался меня (или любого из нас) для конфиденциальной беседы пригласить, для чего заблаговременно оборудовал место, не могущее вызвать у нас негативных эмоций, а только положительные?
Но заведение и на самом деле было миленькое, посидеть там — одно удовольствие. Сашка, при первом посещении без внутренних и внешних ограничителей пользуясь только что осознанными возможностями, оформил интерьер помещения рядом со спортзалом по собственному вкусу, в виде «бара для избранных».
— Ладно, туда тоже можно, — согласился я.
Все свободные вертикали стен он украсил вызывающе эротическими «ню» на стеклянных слайдах с подсветкой, в натуральную величину изображенных объектов. Особенно Сашке удалась картинка со смуглой красавицей, весьма похожей на одну его подружку старых лет, которая мчалась на зрителя верхом на караковом [56] жеребце великолепных статей. Почему-то «Н.И.», назовем ее лишь инициалами, решила прокатиться верхом в одних лишь кружевных чулках, пристегнутых к стянутому на талии офицерскому ремню, и лакированных туфельках на умопомрачительных шпильках.
Длинные волосы развевались на ветру, глаза сверкали, лицо озаряла торжествующая улыбка… Только шашки или, лучше, кавалергардского палаша в руке не хватало.
Покрутив в пальцах бокал с шампанским, волею теперь уже Антона поставленный передо мной, я, как старый скептик, не отрицая качества статей и коня и девушки, задумчиво спросил, а каково же это ей, бедняжке, голой-то попочкой и всем прочим контактировать с кожей строевого драгунского седла? Лично мне, мужику в кавалерийских галифе с леями, и то после пары часов полевого галопа не так, чтобы уж очень комфортно было… Шенкеля [57] , особенно поначалу, до крови стирал.