Захотелось вдруг подозвать ее жестом, усадить рядом, расспросить, откуда здесь, чего ради такую профессию выбрала. Не двадцатый год, двадцать пятый, можно чем и посерьезнее заняться. На вид — едва не княжна рюриковой крови.
И тут же подумал — зачем? Кому это нужно? Мне — лишнее знание, девушке… А что — девушке? Может, она себя как раз в этом нашла и иного счастья не желает. Работой по укладке шпал (фигурально выражаясь) не интересуется.
Я встал, резко отодвинул стул, молча кивнул друзьям и вышел.
…Поздним утром лежал в своей комнате, смотрел на бегающие по потолку, отраженные от моря солнечные зайчики.
Осталось, можно сказать, последнее дело. Завершающий грандиозное полотно мазок кисти или, что ближе стилистически, — мизерекордиа, удар милосердия, добивающий поверженного рыцаря. А что поверженного — однозначно. Лихарев не Лихарев — пусть абстрактный неприятель — обезоружен полностью и окончательно: раз сгорели его «пересадочные станции» — ни резервы подбросить, ни разбитые части эвакуировать. Зомбировать новые контингенты нечем, старые форсированно вылавливаются, сдают базы, явки, помощников второго и третьего планов, не проходящих по спискам Затевахина, потому что вербовались по старинке, шантажом, угрозами или за деньги.
В Москве «2004», глядишь, на какое-то время порядка прибавится. После второй «Варфоломеевской ночи» оч-чень надолго многие залягут на дно, потянутся за границу тайными тропами персоны, под главный удар не попавшие, но нутром обязанные чуять, что «Бог троицу любит». Не так уж трудно создать через «независимую прессу» впечатление, а также настроение, что случившееся — не более чем пристрелка. Проба сил.
Только чьих, вот в чем «квесчен»? [144]
Иллюзий, впрочем, я не питал. Ну, оживятся вдохновленные успехом ребята из «Черной метки». Ну, подсобим мы им еще раз-другой «оздоровить обстановку». А потом потихоньку-полегоньку затянутся болотной ряской прогалины чистой воды, зарастут травой снарядные воронки, оглядится народец по сторонам — кажись, не стреляют больше.
И начнется все по новой. Что мы, ночной разговор Руматы с Аратой не помним?
Если б такие акции ежемесячно проводить с распубликованием в печати… А то ж ведь никакого воспитательного значения. Исчезли без следа три сотни человек, да кто их знал-то за пределами МКАД, ну, пусть Московской области? А у каждого остались вице, замы, помы и просто единомышленники, за руку и за шиворот не схваченные…
Дослушают свист пролетевшей мимо пули, сменят подштанники, оглядятся и начнут по новой «схемы выстраивать»…
Уж лучше правда в реальностях «2005» или «2056» обретаться. Там население с большим пониманием на управляющие сигналы реагирует. Там еще можно «светлое будущее» строить.
…Ох, и заволокло меня в пучину адреналиновой тоски. Это ж прям хоть бери и стреляйся. Многие так и делали, к слову сказать. Одни на самом деле от ипоходрии и ложно понятой беспросветности, иные, говорят, совсем наоборот — на пике счастья и успеха, чтобы, значит, не испытать неминуемого спуска с вершины в пропасть серых будней.
Но это не про нас! Нам еще лет полтораста прожить надо, радуясь жизни. Достойный пример перед глазами — леди Спенсер. Ни грамма своего эпикурейства не потеряла, несмотря на тяжелую идейную катастрофу. Надо ей немедленно позвонить, тут же пришло в голову. Да сегодня и отправляться, пока тоска не заела.
Что меня еще расстроило, сообразил я, стоя под хлестко бьющими струями душа Шарко и продолжая рефлексировать, — приснилось мне, что для своих утех Маштаков избрал именно ту, приглянувшуюся мне девушку. Надо ж, как запала в душу! Исключительно оттого, что пробудила юношеское воспоминание. Придется спросить у Кирсанова, кто такая, на личное дело взглянуть. Может, стерва такая, что пробы негде ставить… А если нет, поручить, чтобы устроил как-то ее судьбу, если сама захочет, разумеется…
За завтраком (здесь у нас, как полагалось в прежние времена, завтрак в двенадцать, в час происходит, обед, следовательно, в шесть пополудни, а ужин ближе к полуночи) мы с Олегом и Сашкой согласились, что в Кисловодск нужно прибыть непременно сегодня, до наступления вечера. Пока неприятель деморализован, растерян и не успел толком оценить положение, в котором оказался.
Окончательно решили, что пойдем на дело мы втроем, как намечали, Сильвия с Ириной, три робота класса «Иван Ивановича». Достаточно пока. Нет, ну и Ляхов-Секонд, конечно. Как без него? Фест его подменит рядом с Тархановым, притерся уже к реалиям.
Берестину с Басмановым и «примкнувшему» Ростокину в самой Москве дел полно. Глядишь, напишет наш журналист второй том «Андреевского братства», раз мне недосуг.
На водах — Лариса, Майя, «Иван Иванович» и Татьяна в печальной роли «живца». Даст бог, получится, что наметили, вернем Сергею жену «в полной исправности».
Маштаков пусть развлекается, ему в ближайшие дни работы нет и не предвидится.
Удолина посадим в роли наблюдателя «на самое высокое дерево». Пусть озирает ментальные окрестности и свистом предупреждает о появлении «нечистой силы».
Сборы не заняли много времени. У нас на каждой базе давным-давно приготовлено все необходимое для выходов «в поле».
Три машины, по числу роботов-шоферов (не хватит, на месте еще найдем), двухпудовые «тревожные чемоданчики», личное оружие, документы, деньги.
Ирина с Сильвией появились на острове по первому зову.
Изготовившись к «последнему и решительному», они вдруг показались мне удивительно похожими, чего раньше не отмечалось.
В почти одинаковых платьях типа «сафари», только у Ирины желтовато-зеленое, а у Сильвии блекло-голубое. Для курортного города выглядит достаточно стильно и в то же время практично — по терренкурам гулять. Карманов много, ткань покрепче «чертовой кожи» и облегающие карбоновые «бронемайки», прикрывающие тело от горла до середины бедер, под ними совершенно не заметны.
Но дело не в одежде — взгляды у них унифицировались!
Школа проявилась.
Кто вздумает в глаза красоток попристальнее посмотреть, непременно испугается.
Валькирии, выходящие на тропу войны, вот как бы я выразился.
Не помню точно, как у Маяковского: «вздрогни, враг, замри и ляг»?
А что же удивляться? Это у них, впервые, своя Гражданская война получается. Аггры против аггров, если мы все-таки не ошибаемся. Но у девочек настрой именно на такой расклад.
Пистолетами еще можно для красоты опоясаться, как Юлу Бриннеру — широкий пояс-патронташ наискось бедер и открытая кобура до колена с торчащей перламутровой рукояткой кольта или «смит-вессона». Да вот беда, в Кисловодске неправильно воспримут.
— Поехали, что ли? — спросила Ирина совсем мне непривычным, жестким голосом.