— Брось, — улыбнулся он. — Не стоит. Пройдет пять лет, и ты посмеешься над всем этим.
— Надоело! — выкрикнул Тюлька. — Всё! Надоело!
Он брызнул слезами и теперь размазывал по лицу зеленую жижу.
— Чего он так?! За что?! Я заработал! Должно поровну!
— Да пусть подавится. Я даже влезать не стал… Ему все равно в пользу не будет. Нажрется да и все, сдохнет скорее…
— Я убегу!
— Сейчас?
— Да! Сейчас!
Тюлька вытер лицо рукавом.
— Потом сбегу, — всхлипнул он. — Вот Петька приедет… А потом сбегу! Сегодня…
— Четвертое.
— Сегодня не четвертое! Ты все врешь! Сегодня двадцать…
— ПЯТЬ дней осталось, — Аксён показал пятерню. — Потом они приедут.
Он даже не понял, почему он так сказал. Почему именно пять. А не два?
Пять.
Два лучше, чем пять.
Они приедут, и будет целая неделя. А потом они еще на неделю задержатся, они всегда задерживаются. Ну, иногда. В апреле. Они пойдут в лес, там есть места, в которых снег лежит до начала мая и можно встретить подснежники.
Подарит ей букет. Подснежники — самые красивые цветы. Тогда он тоже подарил ей подснежники, она положила их в книгу, а сверху поставила вазу, и забыла. И цветы каким-то образом впечатались прямо в бумагу, там был какой-то роман про чересчур умных чаек…
— В прошлый раз Петька сказал, что «Сони» привезет, — сказал Тюлька. — Ну, зимой, тогда. Она к телевизору подключается. Ты когда-нибудь видел «Сони»?
— Да.
— А я нет. Там разные игры есть… Можно стрелять, как из настоящего автомата. Дождусь только Петьку…
— Чугун — урод, — сказал Аксён. — С этим ничего не поделать уже…
— А она?! Она чего? За что она меня сегодня?
— Она… Она болеет.
— Она пьяница! Они с дядей Гиляем вчера три бутылки выпили, а потом меня ночью к Крыловой посылали! Я сбегу!
— Куда?
Тюлька не знал, куда бежать. Поэтому ответил неуверенно:
— В Америку… — сказал он неуверенно. — Еще в Бразилию.
— Хорошо. Я сам уже давно хочу сваливать.
— Правда?
— Угу. Так что можем вместе, ну если хочешь. В Америку, конечно, не доедем, но можно в Питер.
— А где мы там жить будем?
Тюлька успокоился.
— Найдем что-нибудь. Придумаем. Но надо подготовиться хорошенько. Так что ты готовься… К тому же надо бежать не сейчас, а летом. Летом лучше. Проще.
— Это точно, — согласился Тюлька. — Летом всего много. Грибы можно собирать… Только я сейчас домой все равно не пойду! Она опять драться будет!
Будет, подумал Аксён.
— Она меня тоже лупила, — сказал он. — А Чугуна как лупила, я до сих пор помню. Он от нее по всему дому бегал! А однажды даже на крышу забрался. Он на крыше сидит, а мамка вокруг бегает, весь разъезд смеялся.
— А теперь не смеются, — Тюлька поднял шишку, зашвырнул вверх. — Теперь не смешно уже…
— Она на самом деле больна. Это болезнь.
— Да ей просто нравится, — Тюлька швырнул еще шишку. — Нравится пить! И дяде Гиляю тоже. Они пьяницы! Мы им не нужны!
— Нужны, — возразил Аксён. — Конечно, нужны…
Не нужны, Тюлька прав, не нужны. Ни матери, ни уж тем более дяде Гиляю. Он вообще иногда думал, что матери у них нет больше. Ведь Любка уже не очень-то мать, уже совсем перевернулась. Тюлька еще маленький, ему еще надо верить. Это как солнце — в детстве человек должен жить в солнечном свете. А еще он должен верить в родителей, это все равно, что солнечные витамины. Зачахнуть без них на раз-два.
— И мы им нужны, — сказал Аксён. — И они нам, так уж всегда вообще бывает.
— А Петьку мама не бьет, — сказал Тюлька. — Никогда не бьет. У него кроссовки с компрессором, а на Новый год ему «Сони» купили…
— Пойдем на Темные озера, — перебил Аксён. — А?
Тюлька вылупил глаза.
— Ну да, на Темные озера, — повторил Аксён. — На пару дней. Там тихо, поживем потихонечку.
— Там же ведьмы! — прошептал Тюлька.
— Ведьмы?
— Ну да. Все же говорят, что ведьмы там. К озерам никто и не ходит, поэтому и тихо там… Они утаскивают…
— Значит, домой?
Тюлька помотал головой.
— Не, лучше на озера. Я слышал, там мангусты водятся!
Аксён задумался. Какие еще мангусты?
— Может, лангусты? — спросил он.
— Может и лангусты… Креветки такие большие…
— Значит, на озера. Жди здесь, я сейчас. На этом самом месте, понял?
— Понял, — Тюлька сел на мох, обхватил руками плечи.
Холодно ему. Ему всегда холодно, мерзляк Тюлька, мерзляк, это у нас у всех такое, у всех руки мерзнут, и руки, и ноги, кровь плохо ходит…
— Не сиди, простынешь, — Аксён рывком поднял Тюльку и прислонил к сосне. — Жди.
Тюлька буркнул что-то неразборчивое. А потом вслед еще крикнул про вездеход.
До дому Аксён добрался быстро. Не хотелось их видеть, ни мать, ни Гиляя, но до озера далеко и идти налегке не стоило, надо было взять хотя бы хлеба. И банку. Чай еще.
Все находились дома. Слушали музыку, из форточек вываливался заикастый рэп, видимо, дядя Гиляй и Чугун сошлись на рэпе. А матери все равно.
Аксён проверил веранду.
Хлеба не было. Даже крошек, Аксён заглянул в хлебницу, заглянул в сумку на двери. Ничего. Заходить в дом через крыльцо не хотелось, и Аксён решил осторожно влезть в окно. Их с Тюлькой комната располагалась в дальнем углу дома, так, даже не комната, отгородка, если Аксён приходил ночью, он всегда так и делал.
Приставил к стене лестницу, взобрался, обнаружил, что окно закрыто изнутри на задвижку, все равно пришлось пробираться через зал.
Бутылки стояли вдоль стены. Пустые. Мать лежала на диване, Чугун сидел на полу в углу и обнимался с Жужей, дядя Гиляй курил. Он увидел Аксёна, тут же выбрался из-за стола, подбежал, улыбаясь…
Замолчал.
Хотел что-то сказать, но на пути от стола до Аксёна забыл, что именно.
— Как самочувствие? — осведомился Аксён.
— Да… — протянул он. — Здоровье нам не помешает…
— Особенно если так жрать.
— Ты как с дядей разговариваешь? — промычала мать.
— С уважением, — Аксён попробовал обогнуть Гиляя по флангу, но тот слишком сильно раскачивался, это серьезно затрудняло манёвр.
— Он нас уважает, — сообщил Чугун Жуже. — Смотри-ка ты…