А тогда она даже почему-то заплакала. Ну, не заплакала, а так, две слезины. Аксён поцеловал ее в щеку, слезы были соленые на вкус.
В три часа остановились, и Аксён заварил бичпакеты. С сушками. А потом чай. С таком. Она тоже любила сушки крошить. И в борщ, и в лапшу, и в харчо, она даже в школу всегда таскала мешочек с этими сушками. А он ей их ломал, крепкие они были, Улька даже двумя руками не могла с ними справиться. И он тоже приучился суп так есть, с сушками.
А чай она любила простой, не зеленый, просто кипяток и все. Кипяток, ложка меда или варенья, вот и чай…
— Все равно есть охота, — вздохнул Тюлька. — Детям надо есть каждый день яйцо и тогда они вырастут. А я не ем яйцо, у меня рахит будет.
— Не будет, — заверил Аксён.
— Почему это?
— Был уже, — Аксён выдал Тюльке еще один шоколадный батончик.
— Дай бичпакет, а?
— Зачем?
— Погрызу. С шоколадом вкусно.
Аксён выдал. Тюлька захрустел. Откусывал, размачивал слюной, заедал шоколадом. Молчал. Аксён подумал, что надо было побольше взять бичпакетов, чтобы Тюлька не компостировал мозги.
После обеда отправились дальше, скоро Тюлька запнулся и скатился в шиповник, застрял в колючках и стал вопить, и вертеться, вылез исцарапанным и в мелких острых шипах. Пришлось его раздевать и доставать колючки по одной. Тюлька орал и дрыгался, Аксён сказал, что если он будет так орать и дальше, то обязательно прибудут волки.
— А может даже оборотни, — устрашил Аксён.
Тюлька продемонстрировал серебряный крестик.
Черная речка, петлявшая по лесу, сделалась вдруг прямой, спокойной, вода стала еще чернее, Аксёну даже показалось, что она вовсе остановилась. Он поднял шишку и бросил ее в воду, шишка отскочила от поверхности, так, будто вместо воды была смола.
— Все, — сказал Аксён. — Прибыли.
— Это же река…
— Это уже не река — она не течет уже. Озеро началось.
Через полкилометра озеро стало похоже на озеро, вода разошлась, дышать стало легче, Тюлька принялся швырять в воду палки и улюлюкать, и швырял до тех пор, пока не потянул плечо.
— Почему говорят «озера»? — спросил он, поглаживая руку. — Озеро одно ведь.
— Не знаю. Просто так называют…
— А там что? — Тюлька указал пальцем. — Вон то, темное? В воде?
— Ты что, не знаешь?
— Нет…
— Ты действительно не знаешь? — Аксён изобразил удивление.
Тюлька помотал головой.
— Это очень интересное место. Вон, посмотри. На дереве.
Тюлька поглядел на дерево.
— Это крюк… какой-то…
— Багор. Тут надо тихо. Это нерпы.
— Кто? — не понял Тюлька.
— Нерпы. Такие тюлени пресноводные. Очень редкие. Они водятся только в двух местах на Земле — в озере Байкал и здесь. Но про здесь никто не знает.
— А как они попали сюда? Как динозавры, по подземным рекам, да?
Аксён зевнул.
— Не, — сказал он. — Не по рекам. Их сюда Секацкий выпустил.
— Тот, который на метеорите улетел?
— Ага. Он ведь сначала в Иркутске был в ссылке, а затем его сюда перевели. И он с собой привез несколько нерп. Выпустил сюда. Прижились.
— Они же не шевелятся…
Аксён согласно кивнул.
— Конечно, не шевелятся. В спячке. Еще весна и они дрыхнут. Все лето запасают жир, а потом спят, спят. И не замерзают совсем. Вон видишь, багор? Сейчас подцепим одну и шашлыков нажарим.
— Шашлыков? — радостно подпрыгнул Тюлька.
— Ага. Они по вкусу совсем как свинина…
Аксён достал зажигалку, вручил Тюльке и стал раздеваться.
— Ты давай, костер разводи, а я сейчас притащу…
— Не надо! — Тюлька схватил Аксёна за руку. — Не надо! Пусть живут! Я вообще есть не хочу, честное слово, я смолы пожевал! Аксён, пусть они плавают…
— Это не тюлени, — успокоил Аксён. — Это бочки.
— Какие бочки?
— Деревянные. Давай, разводи костер, будем рыбу жарить. Посильней разводи только, я околею в этом озере…
Вода на самом деле была холодная. Аксён ойкнул, скрипнул зубами и двинул к бочке. Она плавала от берега метрах в двадцати, пришлось погрузиться в воду почти по грудь. Затем Аксён выкинул перед собой багор, подцепил бочку за край и потянул. Бочка перевернулась днищем вниз, внутри забулькало, полетели брызги ила. Аксён быстро приволок бочку к берегу, отбросил багор.
— Что там, Аксён? — пискнул любопытный Тюлька.
— Огонь разводи! — рявкнул Аксён.
Сунул руку в бочку. Пальцы наткнулись на толстую холодную спину. Спина тут же дернулась в сторону, рыбина плеснула хвостом, Аксён изловчился и прижал ее ко дну, сунул руки под жабры, резко вырвал из воды и выкинул на берег.
Карп шмякнулся на землю и принялся медленно болтать хвостом, шевелить жабрами и лупать глазами. Тюлька выкрикнул что-то восторженное.
Аксён подцепил второго, чуть покрупнее. А затем и третьего. В бочке еще шевелилась рыба, но Аксён не стал доставать, больше трех все равно не съесть. Он развернул бочку в озеро и толкнул ее посильнее. Чтобы подальше отплыла.
Тюлька воевал с карпами, они старались скатиться к воде, а Тюлька их не пускал, прикрикивал и строил страшные рожи.
— Оставь рыбу, давай костер! — крикнул Аксён.
Он отряхнулся и стал, не снимая, выжимать трусы и напрягать мышцы, чтобы не замерзнуть.
Тюлька вернулся к костру и принялся щелкать зажигалкой. Он сложил на берегу настоящий вигвам из сухих прошлогодних веток и даже успел окружить его невысокой изгородью — чтобы было похоже на стену.
Аксён накинул куртку и подошел к костру.
— Я хотел по-индейски развести… — виновато сообщил Тюлька. — В «Туристе» писали, что так костры разжигают…
— А в «Светлой Силе» их разжигают с помощью молний из пальца, — Аксён отобрал у брата зажигалку. — Нельзя всему верить. Дуй, обдирай березу.
Тюлька дернул к березе, Аксён разрушил произведение костровой архитектуры и сделал все по нормальному, чтобы загорелось. Когда Тюлька вернулся с куском коры, огонь уже хрустел ветками, Аксён подкинул в костер бересту и завалил все дровами покрупнее. Через минуту можно было греться.
— А тут хорошо, — Тюлька поплотнее закутался в пальто и подвинулся к огню. — Так бы и жил всю жизнь…
— Это тебе кажется только, — сказал Аксён. — Так прожить тяжело. Ты бы уже через неделю завыл и сбежал. Даже на нашем разъезде лучше.
— Наш разъезд — это дыра просто. Я, когда вырасту, стану…