– У Миши работало даже то, что давно умерло. Вот почему один из приятелей Этти и попросил мужа перегнать ему из-за границы иномарку, пообещал очень хорошие деньги. Миша согласился и выполнил работу отлично, на заработанное он мне купил шубку из натурального меха! Понимаешь, какой у меня был супруг? Не себе что-то приобрел, а жене подарок сделал.
Гри хмыкнул.
– Нормальные мужики так всегда поступают, эка невидаль.
– Ладно, – кивнула я, – не стану спорить, только очень я радовалась обновке, но не долго. Миша во время дороги сильно простудился, заработал грипп, тот дал осложнение, ну и понеслось. Никто из врачей сказать не сумел, отчего мужу плохо, вроде лечили, а Миша загибается, начали думать об онкологии. Потом вдруг Мише стало лучше, кашель прошел, муж повеселел, мы решили, что он избавился от болезни, и буквально возликовали, да еще одна радость привалила. Этти ухитрилась пристроить меня на необыкновенное место работы, помощником секретаря к одному очень богатому бизнесмену.
Зарплату положили такую! Одна беда, график напряженный, да еще мой хозяин решил стать депутатом, пришлось с ним поехать в командировку, в Хабаровск, на месяц. Я очень скучала по дому!
Внезапно по щекам покатились слезы.
– И дальше что? – тихо спросил Гри.
Я кое-как справилась с рыданиями.
– Каждый день звонила Мише, долго мы не разговаривали, связь дорогая, просто говорили друг другу: «Все хорошо, скоро встретимся». Но потом.., потом…
– Что?
– Меня вызвала начальница, правая рука хозяина, Анна Михайловна, ей все помощники подчинялись, вручила билет и велела: «Ближайшим рейсом лети в Москву, у тебя муж умер».
– И от чего он скончался?
Я вытерла лицо.
– Оказывается, проводив меня в командировку, муж снова угодил под дождь, болезнь вернулась. Этти живо вызвала врачей, те уверили ее, будто опасности нет, и свекровь с Мишей решили мне ничего не сообщать, волновать не хотели. Да и ничто не предвещало беды, она разразилась внезапно. В понедельник утром Этти ушла на работу, в обед Миша позвонил матери, и они спокойно поговорили, а вечером она нашла сына в коматозном состоянии. Ночью мой муж, не приходя в сознание, умер.
– Бред! – воскликнул Гри.
– Так случается, – тихо сказала я, – Этти заставила врачей сделать вскрытие, онкологии не обнаружилось, у Миши случился инсульт.
– Да уж, – пробормотал Гри, – не повезло тебе.
Я внезапно ощутила гигантскую усталость и еле слышно завершила рассказ:
– Страшнее тех дней я и вспомнить не могу. Вылететь из Хабаровска не сумела. Над областью разразился буран, настоящее стихийное бедствие, шквальный ветер, ураган… Посрывало крыши с домов, оборвало провода…
Две недели просидела, как в осаде, самолеты не летают, поезда не ходят, на автомобиле до Москвы не доехать, трасса завалена снегом. Мишу хоронили без меня. Все заботы упали на плечи Этти, я увидела лишь фото супруга в гробу и могилу. Прости, мне очень трудно говорить.
– Ступай отдыхать, – отчего-то зло сказал Гри, – у меня работы полно! Кстати, о белом арапе…
– О ком? – вынырнула я из пучины воспоминаний.
– Помнишь, мы говорили о смерти Никиты Дорофеева и словах, которые он успел нацарапать на сигаретной пачке.
– Да, – кивнула я, – что-то типа «Ищите белого арапа».
– Не так откровенно, но суть подмечена точно. Скажи, как ты думаешь, белый арап совсем не смуглый? Ну, допустим, итальянцы, испанцы выглядят всегда загорелыми, а финны нет. Белый арап ближе к кому будет?
Я пожала плечами.
– Право, не знаю. Может, Никита имел в виду не араба, не негра, а, допустим, человека, который сильно отличается от остальных, как белый арап от прочих людей, ну там косой, горбатый, кривой, с тремя ногами…
– Очень ценное замечание, – обозлился Гри, – в особенности последнее, про количество конечностей.
Вали спать, тетеха, никакой от тебя пользы, кроме неприятностей.
Утро мы с Этти провели в конторе, торгующей недвижимостью. Я уже упоминала, что у нее полно знакомых, поэтому нас приняли прекрасно, риелтор по имени Оксана старалась изо всех сил, показывая проспекты и альбомы с фотографиями.
В конце концов я ткнула пальцем в один снимок и спросила:
– Сколько такое стоит?
– Бетон сорок пять тысяч, с отделкой шестьдесят три.
– Не поняла, – воскликнула я, – какой бетон?
Оксана улыбнулась.
– Если берете без обоев, паркета, сантехники, то сорок пять.
– А как же потом, без унитаза? – растерялась я.
– Поставите, какой захотите, наймете рабочих. Люди, когда въезжают в новые квартиры, чаще всего ремонт затевают, меняют плитку, линолеум… Поэтому и начали жилплощадь без отделки продавать, лучше сразу под себя сделать.
– Вот здорово, – обрадовалась я, – надо брать такую! Дешевле намного!
– Ерунда, – фыркнула Этти. – Естественно, покупаем полностью готовую, тебе жить негде!
– Но тогда придется больше платить!
– За ремонт тоже возьмут бешеные деньги! Не станешь же жить без паркета.
– Но…
– Не спорь! – стукнула кулаком по столу Этти. – Давай, Оксана, выписывай ей пропуск, поедет хоромы смотреть, на месте и определимся.
Риелторша оживилась.
– Сейчас бланк принесу.
Мы с Этти остались в комнате одни.
– Ты такие деньги на мою квартиру потратишь, – прошептала я.
Этти хмыкнула – Покупаю-то на себя, получается, что я тебе десять кусков должна.
– Но жить ведь там я буду.
– Конечно, на законных основаниях, по прописке, – улыбнулась Этти, – кстати, помнишь мой гарнитур из столовой?
– Стенку с диваном?
– Да. Нравится?
– Шикарная мебель!
– Она твоя.
– С ума сошла!
– Вовсе нет. Еще получишь кухню и прихожую.
Я разинула рот.
– Я ремонт начинаю, – пояснила Этти, – меняю все, а старье тебе скину. Разбогатеешь, выбросишь.
– Ничего себе старье, – пробормотала я, – отличная мебель, словно новая глядится.
– Ну мы-то знаем с тобой, сколько ей лет, – рассмеялась Этти.
Я глубоко вздохнула, услышь этот разговор Гри, у него бы мигом пропали все сомнения в отношении Этти.
И вдруг, неожиданно для себя самой, я спросила:
– А что такое совместное владение жилплощадью?
Выпалив вопрос, я покраснела и смутилась. Сейчас Этти обидится и будет права, но свекровь совершенно спокойно объяснила: