– Нет, никогда.
– Неудивительно, – хмыкнул Константин Олегович, – у твоего муженька, Андрея Калягина, с ней бешеный роман, дело катит к свадьбе. Знаешь, кто у девушки отец?
– Нет, – ошарашенно ответила Настя.
– Иван Сергеевич Носов, правая рука такого человека, что и выговорить страшно, – ответил Константин Олегович, – и в отличие от тебя, голодранки да нищеты горькой, у Верочки есть все – трехкомнатная квартира, машина, дача, сберкнижка, а главное, любящий папа, который в лепешку расшибется, но для дочурки аленький цветочек из-за моря достанет. Зятя своего, будь уверена, Иван Сергеевич на хлебное место пристроит. Доченька папашей вертит как хочет, жена у Носова давно умерла, он боится, что Верочка почувствует себя сиротой, вот и старается. Дочери Носова приглянулся Андрей Калягин. Я тут порасспрашивал кое-кого, все в один голос твердят: Вера влюблена в парня, как кошка, сама ему предложение сделала, мол, женись, дорогой, не пожалеешь! Андрей согласился, они и к папе съездили. Одна беда, ты есть, вот и решили от тебя избавиться. Вместе небось продумывали, как жену на тот свет побыстрей отправить, я абсолютно уверен, что Вера ему помогала советом. И ведь ловко дело состряпали, утечка газа, взрыв, бах-бабах, и нету Настеньки.
– Зачем им меня убивать, – прошептала Настя, – можно развестись.
– И ты могла предоставить мужу свободу? Без скандала? – усомнился следователь.
Настя кивнула.
– Для меня счастье Андрея дороже собственного.
– Я тебе еще не все сообщил, – покачал головой Константин Олегович, – насколько знаю, Иван Сергеевич собрался зятя с дочуркой на работу в посольство, за границу пристроить. На дворе апрель, в июне Андрей должен защитить диплом, только оформление документов уже сейчас пора начинать. И еще, в системе МИДа разведенных не любят, их считают ненадежными. А вот вдовец – это нормально, умерла у человека жена, он снова расписался, такое не возбраняется. Вера с Андреем помозговали и решили тебя убрать. С папой не посоветовались, сами действовать стали, но сорвалась задумка.
– Вы врете, – отрезала Настя.
– Почему твой муж сюда глаз не кажет? – усмехнулся следователь. – Чего боится?
Настя молчала, пытаясь переварить информацию.
– Знаю, что тут Иван Сергеевич побывал, – давил Константин Олегович, – доченьку свою из-под удара выводит. Только наше с тобой дело добиться торжества социалистической законности. Поэтому подумай как следует про горелку с мойкой и скажи правду. Ну?
Следователь выжидательно посмотрел на Настю. А та внезапно вспомнила, как проснулась ночью, чтобы сходить в туалет, увидела мужа возле газовой плиты… Память услужливо подсовывала воспоминания: Андрей в последнее время являлся домой за полночь, кулем рушился в кровать, практически не уделял Насте никакого внимания, злился, орал на жену…
– Ну? – повторил Константин Олегович. – Ну? Как дело обстояло? Говори, записываю. Справедливость должна восторжествовать, даже если меня уволят из органов.
Настя всегда была умной девочкой, и в эту минуту она внезапно поняла – следователь не обманывает. Андрей в самом деле хотел от нее избавиться, значит, их счастливой жизни конец. Бесспорно, очень хочется отомстить мужу за мучения и наказать его любовницу – соучастницу преступления, только что получит она, Настя?
Полную слепоту? Иван Сергеевич отправит ее в Глазго только в одном-единственном случае: если она выведет из-под удара его обожаемую дочурку. И Настя приняла решение.
– Воду я перекрыла сама, – спокойно ответила она. – Горелка давно не работала. Вот про мужа вы правильно сказали, у нас с ним шло к разрыву. У меня любовник есть, и у Андрея баба имеется, просто я не знала, как ее зовут, никогда не видела женщину и не испытываю желания с ней общаться. Теперь уходите, я очень устала, больна, а от ваших посещений мне делается хуже.
Синий от злости, Константин Олегович удалился.
Настя опрокинулась на подушку. Социалистическую законность пусть соблюдает следователь, получающий за работу зарплату и паек, она же не хочет провести жизнь в темноте, существовать беспомощной инвалидкой.
Иван Сергеевич сдержал слово. Через некоторое время Настя вернулась домой после многих операций, зрячая. Лицо не удалось привести в нужный вид. Меньше всего пострадал рот и подбородок, поэтому девушка не снимала очков, больших, с темными стеклами. Иван Сергеевич помогал невинной жертве и дальше, давал деньги, потом пошептался с кем надо, и Настю, закончившую Строгановку, взяли на работу в издательство, отличное место, с великолепным окладом.
Первые два года девушка провела почти спокойно, потом вдруг вспыхнула запоздалая злоба. Настя позвонила Андрею и заявила:
– Хочешь, чтобы я и дальше держала рот на замке, плати мне пенсию.
Андрей мигом согласился и стал раз в месяц приносить мзду. Сначала он просто совал ей конверт и убегал, потом начал задерживаться, проходил на кухню, пил чай.
Один раз бухнулся на колени и завыл:
– Прости, ну прости, бога ради, бес попутал. Все она, Верка, соблазнила обеспеченной жизнью, хорошей карьерой, я не хотел, поверь, сопротивлялся, а она подзуживала, прямо в спину толкала. Господи, прости, прости!
Настя отмахнулась.
– Бог простит, только платить будешь всю жизнь, да имей в виду на всякий случай: решишь в недобрый час меня снова на тот свет отправить, мигом соответствующие органы письмо получат, я подстраховалась.
Андрей зарыдал и вновь завел:
– Прости, прости, я не хотел.
Несколько лет бывшие супруги общались сухо, сводя все контакты к простой формуле: деньги в обмен на молчание. Затем судьба Насти сделала зигзаг. Она написала картину и выставила на продажу. Полотно неожиданно снискало успех, так же влет ушло второе, третье. Настя не успела оглянуться, как внезапно стала модной и покупаемой. В разных изданиях замелькали восторженные статьи, Настюшу в них сравнивали с великими импрессионистами, твердили об оригинальной игре красок, четких композициях и поэтических образах. За год никому не известная женщина превратилась в модную художницу, пришли и деньги, они в основном текли из-за рубежа, где охотно раскупали ее полотна. Настя разбогатела в тот миг, когда вся страна стремительно нищала.
В этот же год наметились коренные перемены и в ее отношениях с Калягиным. Настя, став обеспеченной дамой, затеяла строительство дома, она упоенно листала каталоги. Плитка, обои, мебель, электроприборы. Ей хотелось иметь все самое лучшее, а еще очень нравилось, завидев Андрея, небрежно бросить:
– Погоди чуток, сейчас вот только отдам распоряжение по поводу облицовки камина и займусь тобой.
Однажды Андрей пришел в тот самый момент, когда бывшая жена собиралась на какую-то тусовку. В элегантном вечернем платье, обвешанная драгоценностями, изумительно пахнущая, она провела последний раз расческой по волосам и равнодушно проронила: