– Дальше, – потребовал Игорь Николаевич.
– Легла на диван, – зашептала я, – но вдруг появилась собачка, у нее во рту были человеческие зубы. Затем притопала старуха в бриллиантах.
– Это Роза Игнатьевна, мать Глеба Львовича, – вклинился в разговор Феликс, – у нее есть шпиц.
– Бабка выдрала у песика челюсти, – объясняла я, – не помыв, сунула их себе в рот, и они ушли. А я подошла к окну, увидела мини-вэн, вас с чемоданом и подумала: «Духи привезли». Захотелось хоть одним глазком глянуть на флакон.
– Она съела салат из мухоморов? – усмехнулся Игорь Николаевич, поворачиваясь к Феликсу. – В особенности меня впечатлил рассказ про зубы, которые престарелая дама ампутировала у шпица.
Я хотела сказать, что зубы не ампутируют, а удаляют, но внезапно перестала слышать и видеть. Голову словно окутало плотным туманом, извне доносились лишь отдельные слова.
– …стакан… дезинфицирующий раствор… Ляля крадет у вдовы… презентация аромата…
Потом потолок и пол поменялись местами, я попыталась ухватиться руками за стену и начала проваливаться в вязкое болото.
– Вот черт! – громко произнес Игорь Николаевич. – Феликс, помоги.
Меня перевернуло вниз головой, и стало темно.
– Тяпа, очнись! – сказал голос Белки. – Ну пожалуйста!
Я села с закрытыми глазами на постели и быстро спросила:
– Бабуля, какой у нас день недели, число, месяц? Куда я сегодня улетаю? Или я в Москве? Где мой ежедневник?
Белка издала странный звук, я разлепила веки и увидела Инну Станиславовну, облаченную в темно-синее платье.
Память моментально прояснилась.
– Что с Глебом Львовичем? – воскликнула я.
Инна Станиславовна села на матрац.
– Тяпа, как ты себя чувствуешь?
– Как кошка, которой удалось выползти из-под асфальтового катка, – призналась я. – Голова болит, и состояние, как с похмелья, хотя я совсем не пила.
– Неудивительно, это последствия стресса, – поставила диагноз Инна Станиславовна. – Тебе пришлось сильно понервничать вчера днем, вечером, да и ночь выдалась не простая. Пожалуйста, выслушай меня внимательно.
– До завтрака осталось полчаса, – произнес голос Романа Глебовича.
Я осторожно повернула гудящую башку и увидела олигарха, который сидел в кресле у окна.
– Доброе утро, Тяпа, – спокойно произнес хозяин нашей фирмы. – У нас мало времени, а надо многое обсудить. Для начала – извини, что так получилось с регистрацией брака. Антон перепутал паспорта.
– Он не нарочно, – мгновенно вступилась за любимого сыночка Инна Станиславовна, – и сейчас очень расстроен.
– Ну да, понятно, – усмехнулся Роман. – Ухаживаешь за девушкой, а она, бац, становится твоей бабушкой, и ты сам заварил эту кашу.
– Ошибиться может каждый, – моментально отреагировала Инна Станиславовна.
– Согласен, – кивнул Роман. – Но некоторые люди никогда не тратятся на дрова для камина, а топят его ручками сломанных грабель. Наступают на них, они щелкают их по чугунному лбу, и, упс, получите груду деревяшек. Очень удобно и экономично, поленья-то дорогие. Хотя что в наши времена дешево?
Я поплотнее закуталась в одеяло. Похоже, Звягин считает меня почти своим человеком – он впервые в моем присутствии позволил себе критиковать пасынка.
– Давай отложим обсуждение Тоши и займемся более насущными проблемами, – чуть более громко, чем всегда, произнесла Инна Станиславовна.
Я задержала дыхание. Не все, однако, благополучно в их королевстве. Надеюсь, супруги не затеют скандала. Очень не люблю присутствовать при чужих ссорах, мне делается ужасно неловко, и я парадоксальным образом всегда чувствую себя виноватой, когда слышу диалог типа: «Ваня, ты дурак! Ненавижу! Уезжаю к маме!» – «Таня, сама дура! Катись к чертовой матери, то есть к моей теще».
– Обмен любезностями завершен, – объявил Роман. – Тяпа, мы все из-за Антона попали в идиотское положение.
Инна Станиславовна вскочила.
– Нет, дорогой! Все началось, когда Глеб Львович решил жениться. Антоша просто принес не тот документ.
Роман показал на меня пальцем:
– И теперь Тяпа не только моя мачеха, но еще и…
– Милый, остановись! – воскликнула жена.
– Шила в мешке не утаишь, – неожиданно произнес Роман. Затем схватил с небольшого столика стакан с какой-то темной жидкостью, похожей на вишневый сок, сделал глоток и закашлялся.
Только сейчас я сообразила, что нахожусь не в спальне, отведенной Гончаровой, а в какой-то другой комнате.
Инна живо вскочила, подошла к мужу, но не успела отнять у него бокал, только толкнула, отчего Роман пролил напиток на свою рубашку. Он тут же поставил стакан назад, скинул сорочку и остался в одних брюках.
Ну и ну! Оказывается, у олигарха на плече большая темно-синяя татуировка – какие-то монстры, замок, еще вроде дракон с крыльями… Наверное, в юности бизнесмен увлекался фэнтези. И, похоже, он живет в фитнес-зале, «кубикам» на его животе может позавидовать любой бодибилдер.
Инна поймала мой взгляд, сбегала в ванную, вернулась с большим махровым полотенцем, накинула его мужу на плечи и тихо сказала:
– У нас проблема. Глеб Львович умер.
Я вцепилась пальцами в одеяло.
– Как?!
– Инфаркт, – быстро ответила хозяйка. – Печально, но, учитывая образ жизни, который вел тесть, это неудивительно.
На беду, у меня отличная зрительная память, и передо мной мгновенно возникло испачканное красными потеками лицо старика. А язык сам собой произнес:
– Сердечный приступ навряд ли вызовет обильное внешнее кровотечение. Думаю, Глеба Львовича стукнули чем-то тяжелым. В спальне, которую мне отвели, много всяких статуэток, ламп, других интерьерных украшений, полагаю, одним из них и нанесли удар.
Супруга бизнесмена поджала губы.
– А не надо считать окружающих кретинами, – укорил ее Роман. – Говорил тебе: Тяпа умная, внимательная девочка, лучше открыть ей правду.
– И она разнесет новость по всему свету. Оцени последствия! – воскликнула Инна. – Хорошо Глебу, он умер, а нам придется расхлебывать кашу.
Я рискнула уточнить:
– Правильно ли я вас поняла? Отец Романа Глебовича скончался?
– Точно, – без особой грусти подтвердил сын усопшего.
– Ужас! – прошептала я. – Его убили?
Инна Станиславовна села на диван.
– Пока ничего не известно. У пожилых людей подчас кружится голова, Глеб мог потерять равновесие, упасть, стукнуться лбом о край столика и скончаться.
– А потом встать и сесть в кресло, – пробормотала я.