К концу первой недели девушки уже были близкими подругами. Они сидели рядом в аудитории, вместе шли на ленч, в библиотеку; гуляя подолгу вокруг озера, они говорили о жизни, о мальчиках, о родителях и друзьях. Тана рассказала Шарон о связи матери с Артуром Дарнингом, начавшейся еще тогда, когда он был женат на Мери, а также о том, как это действовало на нее, Тану. Лицемерие, узость взглядов, стереотипная жизнь в Гринвиче, ложь во взаимоотношениях с детьми, друзьями и служащими, постоянное пьянство, дом Дарнинга, где все устроено напоказ, тогда как ее мать работает на него как белый негр вот уже двенадцать лет и ничего от этого не имеет.
— Знаешь, Шар, я не могу это видеть. — Она не отводила от подруги глаз, которые блестели, как два зеленых изумруда. — И самое худшее заключается в том, что она с радостью принимает от него все эти дерьмовые подарки. Она считает, что с ней все в порядке. Она нигде с ним не бывает и, представь себе, всем довольна. Весь остаток жизни она готова просидеть в одиночестве, благодарная ему за то немногое, что он для нее сделал, и не догадываясь, что он не сделал для нее ровным счетом ничего. Она утверждает, что обязана ему всем. Чем это «всем»? Она работает как проклятая всю свою жизнь, а он смотрит на нее как на предмет обстановки. — «Платная подстилка» — мерзкие слова Билли все еще стояли в ее ушах, сколько она ни старалась забыть их. — Наверное, она просто иначе смотрит на вещи, но я… не знаю… меня это сводит с ума. Я не хочу находиться рядом с ними до конца своих дней и распинаться перед Артуром в благодарностях. Я многим обязана моей маме, но абсолютно ничем не обязана Артуру Дарнингу; она тоже ничем ему не обязана, но не понимает этого. Она так боится всего… Иногда я думаю, была ли она такой, когда был жив мой отец. — Джин часто рассказывала дочери, что раньше она во многом была похожа на Эндрю, и лицо ее при этом светлело.
— Я больше люблю отца, чем маму, — Шарон всегда была искренней в выражении своих чувств, особенно с Таной.
К концу первого месяца они поделились многими своими секретами, однако Тана не упоминала об изнасиловании. Сделать это было очень непросто, и Тана решила промолчать.
За несколько дней до праздника Всех Святых — Хэллоуина — Шарон забеспокоилась о карнавальном костюме. Были назначены совместные танцы с соседним, мужским, колледжем.
— Ума не приложу, что мне делать? — Шарон лежала на кровати, возбужденно вращая белками глаз. — Может, нарядиться черной кошкой? Или накинуть белую простыню с прорезями для глаз, как у куклуксклановца?
Танцы организовывались в «Грин-Хиллз», и девушки могли пойти туда одни. Это было очень кстати, так как ни Шарон, ни Тана не завели пока ни знакомых парней, ни подруг. Студентки держались от Шарон на расстоянии, соблюдая показную вежливость — и только. Преподаватели были холодно любезны и старательно делали вид, что не замечают присутствия чернокожей девушки. Ее единственной подругой была Тана, они никогда не разлучались — в результате Тана тоже оказалась в изоляции. Все сторонились ее. Если ты хочешь якшаться с неграми — приготовься к обструкции. Шарон не раз ссорилась с ней по этому поводу.
— Какого дьявола ты привязалась ко мне? Иди к своим белым! — Она старалась быть нарочито резкой, но Тана всякий раз разгадывала эту ее хитрость.
— Перестань кипятиться.
— Ты набитая дура!
— Верно! Такая же, как и ты. Поэтому мы и сошлись, как два сапога.
— Нет, — усмехалась Шарон, — мы с тобой сошлись потому, что ты совсем не одета, и если бы не мои платья и не мои квалифицированные советы, ты была бы похожа на пугало.
— Да, — весело смеялась Тана, — ты права. Тебе остается научить меня плясать под свою дудку.
Девушки корчились на своих кроватях от смеха, который почти не затихал в их комнате. Шарон была энергичная и живая, что называется, «с огоньком», она возрождала Тану к жизни. Порой они засиживались допоздна, шутили и смеялись до коликов в животе. Шарон имела хороший вкус и красивые наряды, каких Тана еще не видела в своей жизни. Они были примерно одного роста и сложения и спустя недолгое время начали запихивать вещи в один и тот же шкаф и надевать то, что попадется под руку, не разделяя на «твое» и «мое».
— Ну так как же, Тэн? Что ты наденешь на Хэллоуин?
Шарон в этот раз клала на ногти яркий оранжевый лак, смотревшийся очень эффектно в контрасте с ее смуглой кожей. Ожидая, когда лак высохнет, она подняла глаза на подругу, но та равнодушно смотрела в сторону.
— Не знаю… надо подумать…
— Что значит «подумать»? — Шарон сразу же уловила нечто новое в голосе Таны. Раньше она такого не замечала, за исключением одного или двух случаев, когда Шарон показалось, что она нечаянно задела некую чувствительную струну. Впрочем, полной уверенности у нее не было. — Ты идешь на танцы или нет?
— Нет, не иду.
— Боже правый! Но почему? — Шарон стала в тупик: Тана была не прочь посмеяться, обладала развитым чувством юмора; она была хороша собой, умна, любила веселье. — Ты что, не одобряешь этот праздник?
— Ну почему же? Хэллоуин по-своему хорош… для детей. — Тана еще никогда не была столь индифферентной, и это озадачило Шарон.
— Не будь такой букой, Тэн. Давай я помогу тебе с костюмом.
Она начала рыться в их совместном шкафу, вытаскивая то одно, то другое и кидая все на кровать. Тана, однако, не проявляла никакого энтузиазма. Когда они легли и выключили свет, Шарон вновь приступила к ней с расспросами:
— Как можно не желать пойти на карнавал по случаю Хэллоуина?
Шарон знала, что у Таны еще нет здесь парня. Что касается Шарон, поступить сюда значило для нее обречь себя на одиночество, но она сама выбрала свой путь. Другие девушки тоже вряд ли знали здесь кого-то, счастливые исключения составляли лишь немногие из них. Однако и те, и другие рассчитывали увидеть на танцах целую толпу молодых людей, и даже Шарон вдруг воспылала желанием показаться на люди.
— У тебя, наверное, дома есть постоянный друг? — спросила она, помолчав. Тана никогда не заикалась об этом. «К чему такая скрытность?» — подумала Шарон.
Впрочем, существовали некоторые темы, которых они еще не касались. Так, обе избегали разговоров о расставании с девственностью. Шарон знала, что это было неприлично для «Грин-Хиллз»: здесь, похоже, такие вещи обсуждались взахлеб. Но Шарон безошибочно чувствовала сдержанность Таны, да и сама не горела желанием говорить на эту тему. Однако сейчас она повела себя иначе: облокотившись на подушку, она положила голову на ладони и пытливо вгляделась в лицо подруги, белевшее в темной комнате. — Да или нет, Тэн?
— Ты ошибаешься… Просто у меня нет настроения.
— Но должна же быть тому причина! У тебя что — аллергия на мужчин? Слабость в коленках? Пойдем, потанцуем, а после двенадцати я наряжу тебя вампиром, хотя, — на лице ее появилась озорная улыбка, — для карнавала на Хэллоуин можно придумать что-нибудь и позамысловатее.