Вольский знал об особом характере отношений между Андроповым и Крючковым и не очень удивился этому звонку.
— Неважное, — честно ответил он собеседнику, — врачи ожидают дальнейшего ухудшения ситуации. Пока сердце больного работает, у нас остается хоть какая-то надежда. Звонил Константин Устинович, — ядовито добавил Вольский, — интересовался здоровьем Юрия Владимировича.
— Понимаю, — печально ответил Крючков, как и все выдвиженцы Андропова, он не любил второго человека в партии и государстве, члена Политбюро и Секретаря ЦК КПСС Константина Устиновича Черненко, справедливо считая, что вместе с ним вернется и весь маразм уже отмирающей брежневской системы управления. Но и он, и Вольский хорошо понимали — других претендентов просто не пропустят. Черненко, однажды уже проигравший схватку за кресло Генерального секретаря ЦК КПСС, не захочет дважды проигрывать решающую Б его жизни ставку и ходить «вечно вторым». И никаких шансов остановить Черненко ни у кого не было. В том числе и у молодого Горбачева, которого Андропов искренне хотел сидеть своим преемником.
По его поручению в его отсутствие вести заседание Секретариата ЦК КПСС должен был именно Горбачев. Но во время Пленума ЦК КПСС, когда по указанию Андропова Вольский сообщил об этом членам Политбюро, подобное решение не встретило горячего одобрения у «кремлевских старцев» и они почти единодушно решили выбросить этот абзац из опубликованной речи Андропова, якобы произнесенной на Пленуме. Горбачев проглотил обиду и смирился. Но не забыл. Через несколько лет он просто разгонит старое Политбюро, постепенно заменяя его своими выдвиженцами.
— Спасибо, — поблагодарил Вольского Крючков, — до свидания.
— До свидания, — Вольский положил трубку.
Крючков посмотрел на телефон и затем, резко встав, начал собирать со стола бумаги. Он не оставлял их даже в своем, самом охраняемом, кабинете КГБ СССР. Собрав бумаги, он положил их в темную папку, убрал ее в сейф, закрыл на ключ, подошел к столу и посмотрел на календарь. Потом перевернул страницу. «Восьмое февраля тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года», — прочел он. Крючков не знал, что на следующий день весь мир облетит известие о кончине Юрия Андропова. И это будет первый шаг к краху великой державы и к его личному краху. Ничего этого он пока не знал. И поэтому, посмотрев на календарь, поспешил к выходу.
Он шел по коридору, привычно здороваясь с попадавшимися навстречу сотрудниками. Александр Эшби был одним из самых перспективных руководителей аналитического управления ЦРУ, когда-либо работавших в здании Лэнгли. Ему было тридцать пять лет. Блестящее образование в Гарварде и Кэмбридже открывало дорогу в науку, позволяло рассчитывать на дальнейшую научную карьеру, но он выбрал трудную профессию разведчика, пройдя изнуряющий отбор в ЦРУ, где и работал уже более десяти лет.
Теперь, срочно отозванный из отпуска, он спешил к руководителю советского отдела ЦРУ Джозефу Шервуду, который попросил его срочно прервать отпуск на Багамах. Эшби был высокий, худощавый мужчина, с уже начавшей седеть головой, всегда красиво уложенной шевелюрой, отличался тонкими, аристократическими чертами лица и упрямым ирландским подбородком, доставшимся в наследство от матери.
Эшби дошел до кабинета Шервуда и, кивнув его секретарю, которая в ответ улыбнулась знакомому гостю особенно ободряюще вошел в кабинет. Кроме самого Шервуда в комнате находились еще двое. Они чуть обернулись, рассматривая вошедшего с интересом.
Шервуд встал из-за стола.
— Извини, Александр, что мы так срочно отозвали тебя из отпуска. У нас появилась головная боль, а мы знаем, что ты лучшая таблетка для лечения любой болезни.
Эшби улыбнулся, протягивая руку по очереди гостям Шервуда. Первый был крепыш лет сорока с мрачными, грубыми чертами лица негроидного типа. Он крепко пожал руку Эшби и коротко представился:
— Томас Кэвеноу.
Второй, высокого роста, лысоватый блондин лет сорока улыбнулся и мягко поздоровался:
— Питер Блант.
Он говорил с четким оксфордским акцентом. Учившийся в Англии, Эшби сразу обратил внимание на произношение незнакомца. Он не ошибся.
— Мистер Блант, официальный представитель Секретной Разведывательной Службы Великобритании в нашей стране, — представил своего гостя Шервуд, — а мистер Кэвеноу из ФБР. Мистер Александр Эшби, тот самый человек, о котором я вам говорил, — представил в свою очередь и последнего из пришедших Джозеф. Эшби сел на стоявший в углу кабинета стул.
— Мистер Кэвеноу, мы вас слушаем, — сказал Шервуд. Кэвеноу, сидевший у стола, поднял лежавшую перед ним темную папку.
— Это началось несколько лет назад. Мы получили сообщения из вашего отдела, что русские имеют определенный доступ к нашим заводам в Калифорнии и Техасе. Вернее, непонятным образом умудряются ознакомиться с технологией производства наших управляемых снарядов. Ваши люди в Москве указывали и еще на ряд моментов, которые уже тогда позволяли предположить, что у нас в стране действует очень крупный советский агент, очевидно, завербованный КГБ и теперь передающий информацию в Москву. Мы занимаемся проверкой и разработкой этой операции уже третий год, пытаемся выявить источники утечки информации, передвижения этого агента. Но пока никаких результатов не добились. Однако, в последнее время мы все чаще получаем сигналы из вашего отдела о том, что некоторые нашим секреты становятся известны русским. Как недавно удалось узнать, ЦРУ получило подтверждение наших опасений и от английских коллег. На этот раз мы постаралось предпринять некоторые меры. Благодаря помощи английской секретной службы, мы смогли выяснить конкретного человека, выходящего на связь от местного резидента КГБ в посольстве на свидание со связным этого неизвестного. Последнего мы назвали «Вакхом», за его всегда слишком беспорядочную, но многообразную информацию, словно этот человек успевает повсюду. Анализ не вызывает сомнений — действует один человек или группа людей, связанных общим руководителем.
Проблема настолько серьезная, что мы установили жесткое наблюдение за установленными связными этого «Вакха». Это офицер советского представительства в ООН Матвеев. Он выполняет поручения непосредственно резидента КГБ в городе. Нам удалось выяснить, что он несколько раз встречался с Эриком Сюндманом, сотрудником шведского представительства при ООН. Мы и раньше подозревали Сюндмана, но после получения очередного сообщения из Лэнгли решили взять того под наблюдение. Несколько дней назад с ним пытался встретиться один человек. Привыкшие к «дипломатическим» визитерам Сюндмана, мы его несколько недооценили и этот неизвестный довольно быстро ушел от наблюдения. Мы очень беспокоимся, что это был сам «Вакх» или кто-то из его связных. У меня все.
Эшби, с интересом слушавший Кэвеноу, посмотрел на Бланта, ожидая, что тот задаст первый вопрос. Но Кэвеноу гневно нахмурил брови.