Удивительно: когда говорят с младенцами, это какой-то универсальный язык, одинаково понятный во всем мире, подумала Кэти, когда полнощекое, важное личико Джонни вдруг расплылось в ослепительной, берущей за сердце улыбке, а его маленькие ручки потянулись навстречу новому члену его фан-клуба. И прежде чем Кэти успела охнуть, заливающегося предательски веселым смехом ребенка умело выхватили из ее рук и унесли прочь, в прохладную тень дома.
— С ним все будет в порядке, — сказал Хавьер Кампусано с насмешливой улыбкой, заставившей ее скрипнуть зубами. — Прошу прощения за то, что Пакита сразу убежала и я не успел вас познакомить, но вы должны простить ей недостаток хороших манер — любовь испанок к детям вошла в пословицы.
— И это сразу все извиняет, не так ли? — огрызнулась Кэти. Ну как пробиться к его душе, как заставить его понять, что ему не удастся подчинить меня своей воле и — что еще более важно — я не позволю сделать то же самое с ребенком?
Он придвинулся чуть ближе, и резкий свет солнца высветил шероховатую загорелую кожу на его лице, чуть более темную на подбородке, золотистые кончики густых черных ресниц, которые он опустил в безуспешной попытке скрыть блеск удовольствия, мелькнувший в дымчатой глубине его серых глаз.
У Кэти перехватило дух, и подступившее к горлу рыдание, вызванное то ли отчаянием, то ли вообще непонятно чем, едва не задушило ее. Она быстро отвела взгляд и сжала губы.
— Его пора кормить и переодевать, — резко повторила она. — Это вам не игрушка!
— Я прекрасно знаю, кто он такой. — В голосе Хавьера был вызов. — Он мой племянник. А Пакита прекрасно знает, что делает. Она и Томас, помимо того что ухаживают за домом, вырастили девять собственных детей.
— Остается только поаплодировать им! — перебила его Кэти, яростно округлив глаза. Она понимала, чего он добивается: низвести ее до роли пятого колеса в телеге, да еще и сломанного. Постепенное отлучение от ребенка уже началось, и Кампусано осталось теперь только ждать, когда она настолько устанет от борьбы, что все бросит и вернется к блистательной карьере манекенщицы.
Эти предположения, мелькнувшие в ее возбужденном мозгу, получили полное подтверждение, когда он с легкой улыбкой, не затронувшей красивых глаз, предложил:
— Я провожу вас в вашу комнату. Мы ужинаем в девять. Не сомневаюсь, что вы найдете чем заняться до этого времени.
Он двинулся по направлению к дому, и его невероятная мужская привлекательность, изящество легкой, упругой походки вызвали в ней ненависть. Кэти душил гнев, глаза пылали. Она догнала его и потребовала:
— Покажите мне, куда эта… эта женщина унесла моего ребенка. Ухаживать за ним и стало бы моим занятием. — Я не позволю отодвинуть себя на задворки, мысленно добавила она. Я совсем не для этого согласилась поехать в Испанию!
Но Хавьер так взглянул на нее, что у нее свело судорогой горло.
— Будьте поосторожнее, сеньорита. Выбранная вами поза нравится мне ничуть не больше, чем ваши моральные качества. Положение, которое занимает в моем доме Пакита, требует уважения к ней. Прошу вас следить за своими манерами. Пойдемте.
Кипя от негодования, Кэти на негнущихся ногах последовала за ним. Дом оказался большим, просторным и полным воздуха, стены в нем были белые, а выложенные плиткой полы дышали прохладой. Все остальное проскакивало мимо сознания Кэти, пока Хавьер не остановился у простой двери из темного кедра. Слегка склонив свою породистую голову, он сказал ровным голосом:
— Вот ваша комната. Роза, младшая дочь Па-киты, зайдет за вами в девять, чтобы проводить в столовую. Я бы советовал вам за это время расслабиться и умерить свой пыл.
Он повернулся на каблуках и ушел, оставив после себя только воспоминание о какой-то странной, роковой улыбке и ощущение подавленности. Толкнув дверь, Кэти заглянула в уютную комнату, отметив, что все ее чемоданы, привезенные из Англии, сложены возле украшенной искусной резьбой постели, и тут же закрыла дверь опять, прислонилась к ней спиной и поглядела в оба конца коридора.
Все до единой вещи, необходимые ребенку, заперты в этих чемоданах. А это означает, что Пакита никак не сможет удовлетворить его теперь уже более чем насущных нужд, а просто таскает его, как какой-нибудь футбольный мячик, по всем своим многочисленным отпрыскам, демонстрируя нового члена благородного семейства Кампусано восхищенной аудитории. Но восхищение не может насытить или заменить мокрые пеленки!
Твердо вознамерившись найти Джонни, даже если это будет последним поступком в ее жизни, Кэти пошла по коридору, решительно вздернув подбородок и открывая все двери подряд. Этот самодовольный испанец должен уяснить себе, что ему не удастся делать все только так, как он хочет, словно это ниспосланное ему свыше право.
Три следующие спальни, в которые она заглянула, были так же красивы и так же пусты, как ее собственная, а за поворотом коридора она нашла гостиную, столовую, комнаты отдыха. И еще кабинет, набитый современной техникой и системами связи.
Потом шла кухня, которая, видимо, располагалась на первом этаже запомнившейся ей двухэтажной башни, если судить по тому, что наверх вела деревянная винтовая лестница, казавшаяся не совсем уместной среди тихо гудевшего электронного кухонного оборудования, поблескивавшего вдоль белых каменных стен. Ей показалось довольно симпатичным и даже сказочным смешение самого современного и старины: огромного каменного камина, выложенных терракотовой плиткой полов и кухонных шкафов, украшенных искусной резьбой. В тот же миг глаза ее сузились — она услышала звук, который ни с чем нельзя было спутать: где-то наверху женский голос агукал с младенцем.
Я все-таки нашла Джонни, в чем никогда и не сомневалась! Вот теперь-то я непременно скажу Паките, чтобы она не смела так просто выхватывать у меня ребенка и куда-то утаскивать, чтобы поразвлекаться с ним. Даже не спросила ради вежливости: ?Вы позволите?? А этот Кампусано стоял рядом и злорадствовал! На его высокомерной физиономии было написано удовольствие.
Мощный материнский инстинкт неожиданно проявился у Кэти еще тогда, когда выяснилось, что Корди считает своего новорожденного ребенка не больше чем пешкой в игре. А теперь этот инстинкт, усиленный гневом, заставил ее ураганом взлететь вверх по ступеням. Но едва она добралась до верхней комнаты, ноги у нее подкосились. Это была явно детская, оснащенная всем необходимым для ребенка, а рядом с просторной удобной детской кроваткой стояла скромная постель для няни. Да и Джонни вовсе не передавали из рук в руки, как какой-нибудь футбольный мяч в человеческом облике. Совсем наоборот — удобно устроившись на коленях у необычайно красивой девушки лет восемнадцати, он с выражением блаженства на лице сосал бутылочку.
Его уже переодели, и теперь на нем был голубой хлопчатобумажный комбинезончик, который гораздо больше подходил к местному климату, чем любая из тех вещей, что она привезла. С болью в душе Кэти отметила, что крохотные пальчики его пухлой ручонки играют мягкими черными кудрями девушки, качающей его на коленях. А раньше Джонни всегда мечтательно играл ее длинными белокурыми волосами, когда она кормила его, и это уже давно стало неотъемлемой частью связывающих их уз взаимной любви.