Милли растерялась. Кто его знает, что у него на уме. Будь на ее месте Джилли, она бы запрыгала от радости, что поедет вместе со своим бывшим любовником.

Она устремила умоляющий взгляд на Филомену, надеясь, что та запротестует, но старушка широко улыбнулась:

— Блестящая идея! Я испортила ей отдых, когда упала, и она все это время работала без устали, да как хорошо! Родная дочь не могла бы ухаживать за мной лучше. Ее стоит немножко побаловать.

Милли поежилась. Она не заслуживала такой похвалы, а потом… она же их обманывает. Увильнуть от поездки казалось невозможным, разве что упасть в обморок. Милли, однако, не надеялась на свои актерские способности, а потому промямлила:

— Тогда я пойду переоденусь.

— Не надо. — Чезаре оказался рядом и обхватил ее руку над локтем.

Милли вздрогнула. Он впервые трогал ее после того утра на пляже, и это прикосновение наполнило ее таким томлением, что она не знала, что с собой делать.

— Ты переоденешься потом, — проговорил Чезаре вкрадчиво. — А сейчас нас ждет Стефано.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Глядя на затылок Стефано и благодаря Бога за то, что автомобиль снабжен кондиционером, потому что она бы испарилась в своей липкой и неудобной одежде, Милли мечтала только об одном — очутиться с Чезаре наедине и рассказать ему наконец все. И пусть он ругается, она это заслужила.

Интересно, почему Чезаре решил взять ее с собой во Флоренцию? И что он имел в виду, говоря, что она переоденется попозже?

Машина остановилась перед парадными дверями «Сарачино Пэлэс», и Милли в изумлении уставилась на величественное здание. Филомена как-то упомянула о том, что их семья владеет отелем. Она сказала об этом как бы между прочим, словно это ерунда, не заслуживающая внимания.

Милли трудно было представить себе, что это значит — быть богатым, не считать деньги, потому что они текут рекой.

Чезаре вышел из машины, а Милли осталась сидеть, думая, что, возможно, Стефано повезет ее куда-то, а потом привезет к Чезаре, когда он кончит свои дела, но дверца открылась, и смуглое лицо оказалось прямо перед ней, отчего у нее екнуло сердце, а Чезаре нетерпеливо сказал:

— Выходи, мы мешаем движению.

— Извините, я думала…

— Basta! [8] Выходи, быстро!

Услышав только сейчас какофонию автомобильных гудков, Милли стала выбираться из машины. Ее мини-юбка задралась, демонстрируя простенькие белые трусики. Кто-то громко свистнул, Милли покраснела до ушей. Чезаре взял ее под локоть и повел к дверям, возле которых швейцар в униформе приветливо поздоровался с ним.

Все, кого они встречали по пути, сердечно и с уважением приветствовали Чезаре, что не преминула отметить про себя Милли. Не ускользали от нее и оценивающие взгляды, которыми окидывали ее саму.

Наверное, ее принимали за девицу, подобранную на улице. Милли ссутулилась, словно надеясь стать невидимой, и забормотала:

— Я не совсем хорошо одета для этого места… Может, поедим где попроще… — и незаметно для себя оказалась в персональном лифте, который взмыл вверх.

Чезаре, прислонившись к стенке, разглядывал ее из-под ресниц. Мягкие светлые волосы падают на глаза, розовые губы недовольно надуты, ходит она на своих немыслимой высоты каблуках мелкими шажками, покачивая бедрами. Он как будто сам ощущал, как ей неловко и неудобно, и заранее чувствовал себя виноватым в том, что ей предстояло.

Сказать ей, что он знает: она не та, за кого себя выдает, означало повергнуть ее в растерянность и смятение, и он заранее ненавидел себя за это и пытался объяснить себе, почему ему хочется оберегать эту девушку от всего плохого. Но он не должен поддаваться слабости.

Надо сделать то, что собирался, напомнил себе Чезаре, когда перед ними распахнулась дверь его личного номера.

Шпильки Милли утонули в ворсе желтовато-зеленого ковра, на котором вокруг длинного стола с мраморной столешницей стояли обтянутые лимонным шелком стулья. Все остальные предметы обстановки, богато украшенные, были явно старинные, на стенах висели тосканские пейзажи в золоченых рамах.

— Этот номер — мой, — ровным тоном проговорил Чезаре, стараясь держать себя в руках и не поддаваться соблазну поцеловать ее и проверить, ответит ли она ему с такой же страстью, как тогда. — Ну, и еще для важных клиентов или коллег по бизнесу.

Приводил ли он сюда Джилли? По спине Милли пробежал холодок. Но если бы он ее сюда приводил, то не стал бы ничего объяснять.

Нет, пора кончать с этой смехотворной и глупой ситуацией! Собрав все свои силы, она уже открыла рот, когда Чезаре опередил ее:

— У меня есть кое-что для тебя.

Глаза его смотрели тепло — она даже сказала бы «нежно», если бы осмелилась дать волю своему воображению. А его улыбка заставила Милли забыть о своих благих намерениях и послушно проследовать за Чезаре в роскошную спальню, где на огромной кровати громоздилось с дюжину красивых коробок.

— Это все для тебя взамен того, что ты оставила на острове. Надеюсь, тебе понравится, я дал им твои мерки.

Чезаре легонько подтолкнул Милли в спину, она уперлась:

— Я не могу это взять! — Почувствовав себя неблагодарной, она поправилась: — Это очень мило с вашей стороны, но я не могу это принять. — Она набрала в легкие воздуха и на одном дыхании продолжила: — И вообще я не Джилли, я ее сестра. Простите, что обманывала вас, но у меня были причины.

Чезаре почувствовал такое облегчение, что с минуту не мог вымолвить ни слова. Он по многим признакам понимал, что она чувствует себя неловко в том положении, в которое сама себя поставила — или сестрица приказала ей, — и вот наконец нашла мужество сказать правду и избавила его от необходимости сказать ей это самому. Он восхищен ею? Или больше, чем просто восхищен? Чезаре отбросил эту мысль и сосредоточился на девушке.

Она стояла, потупив повлажневшие глаза, лицо ее было бледно, и вся она была напряжена, словно ожидала удара.

Торопясь успокоить девушку, он легонько приподнял ее подбородок, так чтобы она смотрела на него.

Лицо ее залилось краской. Милли бросило в жар, когда она встретилась взглядом с темными глазами, и все затуманилось перед ней, когда послышался его мягкий голос:

— Я это знаю, Милли. Я начал это подозревать вскоре после твоего приезда на виллу. А перед тем, как мы отправились на остров, мне позвонили и сообщили, что вас двое, вы близнецы и Джилли — твоя сестра.

Милли охнула, с трудом удержавшись на подгибающихся ногах.

— Но почему вы не…

— Ничего не сказал? — Обняв Милли за талию, он подвел ее к стулу, и она бессильно опустилась на него, мечтая только об одном — провалиться сквозь землю. — Я несколько раз уже был готов сказать тебе об этом, — продолжал Чезаре, — но всегда что-то случалось. — Он пододвинул стул и сел рядом. — И сейчас я думаю, что это и к лучшему. Если бы я сделал это еще тогда, как бы я понял, что ты совсем непохожа на свою сестру?