Но не половое удовлетворение было для нее сейчас первостепенным делом. Она задумала нечто поважнее. Затянувшись сигаретой, Карен убрала ногу с кровати и поставила ее на пол. Обезумев от желания кончить, Синклер спросил:
— Чего ты хочешь? Говори!
— Я? От тебя? — Она передернула плечами и перевернула страницу журнала.
— Не дразни меня! Ты собираешься трахаться? Карен вытащила вибратор из влагалища, наклонилась над Синклером и провела головкой резиновой штуковины по его губам.
— А ты скажешь мне правду? — спросила она, глядя ему в глаза.
Синклер облизнул губы и хитро прищурился:
— Какую именно?
— О похищенных рисунках.
— Ты жаждешь моей крови?
— Нет. Мне не нравится, когда меня обзывают воровкой. Она потерла рукой эрогенную зону между яичками и анусом.
— Тебе следовало родиться в эпоху инквизиции. Ты бы сделала отличную карьеру, мучая еретиков, — прорычал Синклер. — Довольно издеваться, садись на меня верхом!
Карен взяла со стола мобильный телефон.
— Я хочу, чтобы ты рассказал всю правду брату. Ты сделаешь это?
— Проклятая ведьма! Как ты догадалась? Это был розыгрыш, мне захотелось его позлить.
— А заодно и заработать маленькое состояние, — уточнила Карен.
Синклер нахально ухмыльнулся:
— Ладно! Но ты сядешь на меня, если я все ему расскажу?
— Возможно, — уклончиво ответила Карен, набирая номер телефона маркиза. Услышав его голос в трубке, она сказала:
— С вами хочет поговорить Синклер.
Карен поднесла трубку ко рту Синклера. Он сказал:
— Это ты, брат? Послушай, это я разыграл тебя с картинками. Они спрятаны в западном крыле дома. Да не ори на меня! Все в порядке. Не делай из мухи слона! Хорошо, хорошо! Я сам принесу их тебе, успокойся. Не кричи, иначе тебя хватит удар.
Карен положила умолкший аппарат на столик и уселась промежностью на рот Синклера. Он принялся сосать клитор, и вскоре она задергалась в сладких судорогах. Издав сладострастный вопль, она упала Синклеру на грудь. А придя в себя, немедленно пересела на член и пустилась в такой галоп, что кровь зашумела у них обоих в ушах. Через минуту они унеслись за облака, подхваченные могучим валом неземного удовольствия.
Ступая по извилистой лесной тропинке, Карен шла в направлении пляжа, чтобы проститься со своим любимым местом отдыха, к которому она успела привыкнуть, пока жила в усадьбе.
Хотя виновный в пропаже рисунков и обнаружился, она все еще была сердита на Мэллори. Причиненная им боль крепко засела в ее сердце, и залечить рану ей помогало только море. Карен часто приходила на пляж и подолгу купалась, стараясь не думать о маркизе.
Для прессы было сделано официальное заявление, в котором все случившееся в усадьбе объяснялось неудачной шуткой лорда Синклера Бернета. Шутник выразил сожаление и принес всем, на кого пало Подозрение, свои извинения. За такие шутки Синклер мог бы сурово поплатиться, но за него заступился его влиятельный дядя, служащий в Скотланд-Ярде, и все обошлось. Дело замяли, и проказник отбыл в Южную Америку, отсиживаться там на ранчо, пока не уляжется пыль.
Тони с легкостью забыл нанесенное ему оскорбление, но Карен затаила в сердце обиду. Утром посыльный доставил ей письмо от маркиза, в котором он извинялся перед ней. Карен попросила посыльного подождать, села за стол и написала заявление о расторжении контракта.
Ирвин предлагал ей стать его секретарем, поскольку Марта изъявила желание работать в Блэквуд-Тауэрс в качестве директора выставочного центра и нового конференц-зала. Тони остался на посту заведующего библиотекой. С Мартой у них наладились теплые отношения.
Ирвин предложил Карен стать не только его личным секретарем, но и любовницей, а со временем, возможно, и чем-то большим… Но ее настораживала одна маленькая подробность: он платил алименты пяти бывшим женам и содержал множество отпрысков. Рисковать Карен не хотелось…
Оставалось одно — вернуться в родительский дом и начать искать новую работу. Такая перспектива бесила ее, ей хотелось отхлестать Мэллори по физиономии, выцарапать ему глаза, оторвать его мужское достоинство и растоптать его. Но маркиз избегал встреч с ней.
Сандалии стали увязать в песке, задумавшись, она не заметила, как вышла на пляж. Крикливые чайки кружились над волнами, высматривая рыбу или крабов на мелководье. Карен скинула сандалии и одежду и побежала к морю. Ветерок ласкал ее соски и трепал волосы. Вода оказалась ледяной, у Карен перехватило дух. Холодок проник в ее потайные углубления. Она захлопала ладонями по воде, поднимая фонтаны брызг.
— Нам нужно поговорить, Карен! — услышала она голос Мэллори.
— Оставьте меня в покое! — вскрикнула она, закрыв груди руками. Ситуация выглядела нелепой и мелодраматичной.
— Нет! — твердо сказал маркиз и наклонился над ней. Она посмотрела в его янтарные глаза и увидела в них печаль. — Я не могу позволить вам уехать! Я хочу, чтобы вы продолжали работать в имении, — сказал он.
— Никто не может мне приказывать! — холодно ответила она.
— С вами невозможно разговаривать! Вы чертовски упрямы. Вылезайте из воды, поговорим в нормальной обстановке, — сказал Мэллори.
Она протянула ему руку, и он помог ей выбраться на берег.
Карен подхватила с камня полотенце и одежду и быстро пошла к груде валунов, чтобы вытереться насухо и одеться.
— Выслушайте меня, Карен! — Мэллори схватил ее за локоть и повернул лицом к себе.
Груди ее затряслись. Взгляд ее упал на его джинсы: ширинка оттопырилась. Все поплыло у нее перед глазами, она пошатнулась. Мэллори подхватил ее под мышки и прижал к груди. Их губы слились в долгом поцелуе. Она застонала и, превозмогая похоть, с силой оттолкнула его и побежала к морю. Мэллори устремился за ней, спотыкаясь и тяжело дыша. Она вбежала в воду, готовая плыть до горизонта, лишь бы сохранить свободу и не стать пленницей своих эмоций и маркиза. Волна подхватила ее и потащила в открытое море.
— Вернись, Карен! Я знаю, что ты меня хочешь! — закричал ей с берега Мэллори. — И я тебя хочу!
— Я не слышу! Громче! — крикнула она, однако повернулась и поплыла к берегу.
Мэллори вошел в воду и поплыл ей навстречу, крича:
— Выслушай же меня, Карен! Я долго пытался обмануть себя! Внушал себе, что ты мне безразлична, хотя и влюбился в тебя с первого взгляда. Я боялся разочароваться, боялся снова быть преданным. А эта нелепая история с рисунками окончательно свела меня с ума! — Я не хочу ничего слушать! — крикнула Карен. Ноги ее коснулись дна. Мэллори настиг ее и, обняв, стал целовать. Она отталкивала его, но он сжал ее в объятиях и поволок к берегу. Почувствовав его пенис, она обмякла и перестала сопротивляться. Обессиленные, оба упали на песок у кромки воды. Мэллори сжал ее грудь, поцеловал сосок и, проведя языком дорожку от пупка до лобка, раздвинул ей ноги и впился горячим ртом в ее медовый горшочек. Волны лизали Карен пятки, солнце согревало ее, ветерок сушил ее волосы, горячий песок ласкал спину. Она шире раздвинула ноги, вцепилась пальцами в его волосы и прижала его голову к своей промежности. Кровь зашумела у нее в ушах, набегающие волны охлаждали ягодицы. А Мэллори все сосал и сосал ее клитор, вгрызался в ее срамные губы. О таком блаженстве она даже не мечтала! Небо завертелось у нее перед глазами, словно калейдоскоп, она замотала головой и завыла, как сирена, сотрясаясь в безумном экстазе, перекрывая голосом шум прибоя. На какой-то миг все померкло у нее перед глазами, и она провалилась в черноту. А когда она открыла глаза, придя в себя, то увидела, что Мэллори стоит перед ней на коленях и направляет фаллос в ее влагалище. Она подалась вперед, фаллос легко вошел в нее, стенки влагалища сжались, и Мэллори хрипло вскрикнул, изливая в нее сперму.