Я слушал ее, качал головой и сочувствовал. Аглая продолжала и продолжала рассказывать. Оказалось, что в Улан-Удэ она едет не просто так, а за родителями жениха. В начале девяностых он перебрался в Москву, сделал себе состояние, стал богатым и могущественным человеком. Родители не захотели к нему переезжать, но к свадьбе их нужно было привезти. Вот Аглая и вылетела в Улан-Удэ.
Потом она рассказала и о своем женихе. Уже больше года назад Аглая поняла, что не любит его. Но… Жизнь устроена, и надо принимать решение, поэтому она согласилась выйти за него замуж. Этого очень хочет ее мать, и Аглая чувствует, что ее просто продают. Женщине очень тяжело в нашем обществе – ей приходится мириться с тем положением, которое навязывают ей обстоятельства.
Через четыре часа полета командир самолета вдруг снова обратился к пассажирам. Над Улан-Удэ грозовой фронт, поэтому мы сделаем незапланированную посадку в Красноярске. Сколько продлится эта остановка – неизвестно, может быть, что и несколько дней.
– Боже мой, это же знак! – воскликнула Аглая. – Я не должна ехать! Я знала это!
– Почему? – удивился я.
– Мне не нужно выходить замуж за этого человека. Я ведь не люблю его! Он не понимает меня, а я для него – просто игрушка. Сейчас я поговорила с тобой и поняла это. Вот ты меня выслушал, ты понял мои чувства. Первый раз в моей жизни такое! Я почувствовала себя счастливой. Скажи, ты бы мог полюбить меня?
Я растерялся. Это ведь счастье – любить такую женщину, заботиться о ней, делить с ней свои успехи и тяготы жизни, радости и печали. Но ведь я ей совсем не пара… Сердце заколотилось у меня в груди как сумасшедшее.
– Мог, – ответил я неожиданно для самого себя.
– И ты любил бы меня всю жизнь? Никогда бы не предал? Никогда бы не сказал, что я глупая или вздорная?
– Да что ты, никогда!
– И никогда не бросишь меня, не оставишь?
– Никогда!
– И никогда не станешь попрекать меня? – слезы выступили на ее изумрудных глазах,
– Да в чем?! Никогда! Никогда! – повторял я.
– Данилушка… – она обвила меня руками, прижалась и поцеловала в губы. – Я об этом даже во снах мечтать не могла! Господи, какое счастье! – шептала она.
А я видел ее глаза – глубокие, ясные. Чувствовал ее нежные губы. Обнимал ее тело, такое хрупкое и такое трепетное. Вдыхал ее тонкий, цветочный запах. Чувства переполняли меня, и словно бы какой-то свет пошел у меня изнутри. Неужели же это правда? Неужели правда?!
– Внимание, дамы и господа, застегните, пожалуйста, пристяжные ремни и подтяните их по размеру. Haш самолет начинает снижение для незапланированной посадки в аэропорту Красноярска, – сообщили по селекторной связи.
Самолет приземлился, и туг я вспомнил об Агване. Обернулся и прямо-таки столкнулся с ним взглядами. Он смотрел на меня испуганно, вжавшись всем телом в кресло, не переводя дыхания.
– Чего испугался? Приземлились мы. В Улан-Удэ нелетная погода. Не судьба, брат! – сказал я, чувствуя новые и новые приливы беспечной радости влюбленного человека.
Агван ничего не ответил, и испуг его никуда не делся.
Подъезжая к аэропорту, Аглая обняла меня и спросила:
– Данила, а зачем ты едешь в Улан-Удэ?
– Да есть одно дело, – нехотя ответил я.
– Данила, давай улетим в Питер! Брось все, как я бросаю. А я ведь все брошу ради тебя! Все!
– Аглая, милая моя, да ты же совсем меня не знаешь! Может, я и не такой вовсе, каким кажусь? Да и беден я, как церковная мышь.
– Данилушка, солнце мое! Я же прямо в душу тебе смотрю. Я все вижу – ты тот, о котором я всю жизнь мечтала. Ждала тебя и уж разуверилась, что дождусь. А тут нашла, настоящего! Полюбила я тебя, Данила. Сил моих нет, как полюбила! Давай сбежим, давай улетим в Питер! Вдвоем…
– Данила едет в Улан-Удэ, – тихо и строго сказал Агван.
– Мальчик, Данила едет куда мы решим, – оборвала его Аглая —Данила, поедем! Мне нельзя в Улан-Удэ, там меня .служба безопасности встречать будет.. Жених с меня глаз не сводит. Нельзя мне в Улан-Удэ. Давай убежим!
– Аглая, но…
– Зачем это «но», Данила? Разве любовь – это не главное в жизни? Разве не дорога я тебе? Разве не обещал ты, что никогда меня не оставишь? Данила, защити меня!
– Данила едет в Улан-Уд», —повторил Агван, и металлические нотки зазвучали в e г a детском голосе.
– Да что ты заладил! – вспылила Аглая. – Данила, неужели же ты меня обманешь – вот так, сразу? Я не верю! Я знаю, что ты меня любишь, любишь по-настоящему. Я это сердцем чувствую! Данила, давай вернемся в Питер!
Тут Агван стиснул челюсти, слезы выступили на его узких карих глазах, и он буквально закричал на весь автобус:
– Нет! У него важное дело! Он едет в Улан-Удэ!
Двери автобуса распахнулись, все двинулись к выходу.
– Агван, что ты себе позволяешь?! Почему ты кричишь на Аглаю? Это наше-с ней дело. Как мы решим, так и будет! – сказал я жестко и даже жестоко.
– Данила, ты не можешь… Данила, ты должен ехать… – забормотал Агван.
– Да куда ехать-то?! Приехали уже. Все! Здрасьте! Сколько мы тут валандаться будем? День, два, три? Грозовой фронт над Улан-Удэ! Не хотят нас там видеть! Так что если тебе надо, ты и дожидайся. А мы… – тут я на секунду задумался, посмотрел в глаза Аглаи и продолжил: – Сядем сейчас на самолет и полетим обратно.
– Милый, дорогой, Данилушка, как я рада! Господи, как я рада! – Аглая обняла меня, и наши губы снова встретились.
Через пять минут мы уже были в зале ожидания.
– Дай мне свой паспорт, – сказала Аглая, – я пойду, куплю нам с тобой билеты до Петербурга.
Я отдал ей паспорт. Она улыбнулась мне своей удивительной улыбкой и тут же растворилась в толпе.
Данила, – маленький монах смотрел мне прямо в глаза, – это Мара.
– Что?! Какой Мара? Ты что, совсем?! Того – ку-ку?! С дуба рухнул?!
– Говорил ли тебе мой Учитель, что Мара будет искушать тебя? – прошептал Агван.
– Ну и что с того? Аглая тут при чем? Какой, к черту, Мара?! Она хорошая, я полюбил ее с первого взгляда. Понимаешь ты – я полюбил! Господи, да что ты вообще можешь в этом понять?!
– Мара хочет остановить тебя. И потому все средства хороши. Я не знаю, плохой она человек или хороший. Это не имеет значения. Я не знаю, любишь ты ее или только кажется тебе, что ты любишь. Это не имеет значения. Мара указывает тебе обратный путь – вот что важно!
– Слушай, это какая-то ерунда! Я встретил девушку, она замечательная. Мы словно бы с ней сто лет знакомы. Неужели же ты думаешь, что я вот так возьму и откажусь от нее из-за бредней полоумных монахов? Ты вообще видел, какая она?!