– Родила ребеночка от графа лейсестерского, – повторила Дуглесс.
Опустив ее на землю, он уставился на нее, а дождь между тем хлестал им обоим в лицо.
– А кто он, этот граф лейсестерский? – спросил Николас.
– Так это же – Роберт Дадли! Ну, тот самый мужчина, что был влюблен в королеву Елизавету!
Лицо Николаса исказила гримаса гнева, он отвернулся от нее и зашагал прочь, восклицая:
– Эти Дадли – предатели, и их казнили, всех до единого! А королеве Елизавете предстоит сочетаться браком с королем Испании!
– Но ведь она с ним не сочеталась! – выкрикнула Дуглесс, бросаясь за ним, а потом застонала от боли из-за того, что подвернула ногу, и тут же рухнула на землю, обдирая ладони И колени.
Подойдя к ней, Николас проговорил:
– Вы, женщина, – просто какое-то само несчастье во плоти, черт бы вас побрал! – и вновь взял ее на руки.
Она попыталась было сказать что-то еще, но он велел ей умолкнуть, что она и сделала.
Он донес ее до гостиницы, а когда распахнул входную дверь, обнаружил, что хозяйка, сидя в кресле, поджидает его.
– Наконец-то вы пришли! – воскликнула она. – Я слышала, как вы уходили, и сразу поняла, что что-то не так! Ой, бедняжки, вы оба вконец мокрые и грязные! Отнесите-ка ее наверх и пусть пока отмокает в славной горячей ванне!
Все так же неся Дуглесс на руках и ухитряясь при этом не обращать на нее никакого внимания, Николас вслед за хозяйкой Поднялся по лестнице и прошел со своей ношей в комнату, каких ему еще не доводилось видеть. В ней стояли какие-то странные керамические сосуды, и один из них был, похоже, лоханью для купания, но почему-то ведер с водой рядом с ней не стояло.
Николас чуть не уронил девушку на пол, когда хозяйка повернула какой-то шишковатый выступ и в лохань полилась вода. Подумать только: фонтан внутри дома!
– Через минуту она станет горячей, – сказала хозяйка. – Заставьте ее раздеться и лечь в ванну. А я принесу чистые полотенца. Вы, впрочем, и сами выглядите так, как если б вам тоже была нужна отпарка! – проговорила она и вышла.
Николас с любопытством поглядел на Дуглесс.
– Пусть вам это даже и в голову не приходит! – предупредила та. – Ну-ка, выметайтесь отсюда, пока я буду принимать Ванну!
Он поставил ее на пол И огляделся.
– А что это за комната?
– Это – ванная.
– Ага, лохань я вижу, а это что такое? А это? Дуглесс с трудом сдержалась, но не задала ему вопроса о том, чем же он, собственно, пользовался, если не знает даже, что такое туалет! Да, должно быть, он уж слишком усердно предавался наукам, если умудрился забыть даже о том, что насущно необходимо всем! Она продемонстрировала ему, как функционирует бачок для слива воды, затем – как работает унитаз, и при этом пылала от смущения, поднимая и опуская стульчак.
– И вы никогда, – втолковывала ему она, – слышите: никогда! – не должны после себя оставлять крышку поднятой! – Разъясняя все это, она ощущала себя представительницей всего женского населения земного шара, осуществляющей положенную женщинам миссию, коль скоро ей приходится обучать этого единственного здесь мужчину таким простым вещам!
Тут вернулась хозяйка, держа в руках свежие полотенца, а поверх них лежал еще и хлопчатобумажный халатик в цветочек.
– Насколько я успела заметить, у вас не очень-то большой багаж, – проговорила она.
– Да, он потерялся при перелете, – поспешила объяснить Дуглесс.
– Я что-то подобное и предположила! – отозвалась хозяйка. – Ну, ладно, спокойной ночи!
– Благодарю вас, – произнесла Дуглесс, оставшись наедине с этим типом. – А вы тоже выходите! – распорядилась она, – я недолго! – И, наконец-то оставшись одна, скользнула в наполненную горячей водой ванну и блаженно улеглась. Вода щипала ее ободранные локти и колени, но и согревала ее.
Интересно, как это ему удалось найти меня? – подумала она. Расставшись с ним, она исходила вдоль и поперек всю деревушку, пытаясь найти хоть какой-нибудь ночлег за тридцать фунтов, но так ничего и не нашла. Потратив шесть фунтов на ужин в пабе, она отправилась дальше, надеясь засветло добраться до соседней деревни и там, возможно, найти какое-нибудь пристанище. Но тут стал накрапывать дождь, стемнело, и единственное, что она увидела неподалеку, был сарай для хранения инструментов. Дуглесс свернулась калачиком на куче соломы и заснула, но вскоре проснулась от того, что буквально исходила слезами – похоже, за последние сутки это стало для нее обычным состоянием!
Именно в этот момент, когда она заливалась слезами, появился Николас – и она нисколечко не удивилась при виде его: ей почему-то показалось совершенно естественным, что он знал, где ее искать, и отправился за ней в дождь! Естественным ей показалось и то, что он подхватил ее своими сильными руками и понес!
Дуглесс вылезла из ванны, вытерлась и надела цветастый халатик. Посмотрев в зеркало, она обнаружила, что весь грим с лица смыт, а уж волосы… ладно, чем меньше об этом думать, тем лучше!
Испытывая робость, она постучала в полуприкрытую дверь. Открыл ей Николас в одних трусах!
– Ванная – в вашем распоряжении! – сообщила она. Выражение его лица при этом ни чуточки, однако, не смягчилось.
– А вы, – распорядился он, – немедленно марш в постель и не вздумайте убегать! Я вовсе не намерен вторично изображать из себя этакого ночного птицелова!
Она согласно кивнула, и он прошел мимо нее, направляясь в ванную. Не снимая хлипкого халатика, она юркнула в постель и накрылась шерстяным пледом. Они с ним потом побеседуют, когда он вернется из ванной: тогда она и выяснит, как это он узнал, где она, и как разыскал ее в темноте и под дождем!
На том и порешив, она стала ожидать возвращения Николаса, чтобы поговорить с ним, и только на секундочку прикрыла глаза – больше она, однако, ничего уже не воспринимала до самого утра. В лицо ей ударил солнечный луч, но она не сразу открыла глаза.
Около окна стоял в трусах какой-то мужчина, повернувшись к ней спиной. Спина эта смотрелась превосходно, мускулы так и играли на ней, живым клубком спускаясь к строй-пой и тонкой талии. Ноги же у мужчины были мощные и мускулистые, как если б он регулярно использовал их для какой-нибудь тяжелой работы.
Еще не вполне проснувшись, Дуглесс сперва не сразу поняла, кто этот мужчина, но потом вспомнила их первую встречу в церкви, когда он наставлял на нее шпагу, вспомнила и вчерашний вечер, когда он под дождем принес ее сюда, в гостиницу.
Она присела на постели, и, обернувшись, он уставился на нее.
– А, так вы пробудились! – равнодушным тоном произнес он, – Ну, вставайте же, нам многое предстоит сделать!
Он стал одеваться, а она, отвернувшись, схватила свою совершенно мятую одежду и пошла в ванную. У нее даже не было расчески, чтобы хоть как-то причесать свои патлы! Глянув на себя в зеркало, она подумала, что, если б каждой из живущих на свете женщин пришлось довольствоваться лишь тем обликом, которым наградил их Господь при рождении, то это, несомненно, привело бы к значительному увеличению числа женских самоубийств!